Пока он все это говорил, во мне зрело и росло раздражение. Особенно я был недоволен его штанами…

Вечером того же дня у меня произошел странный разговор с женой, которая тоже присутствовала на нашей встрече со студентами, но потом куда-то ушла. Встретились мы только дома.

— Ты что, спал с Погребняком? — спросила Люся.

— В смысле, «спал»? Мы спали на одной постели… в смысле, лежали на ней… в смысле, мы спали, а не бодрствовали.

— Совсем заврался, Аствацатуров, — покачала головой Люся. — У вас БЫЛО что-то?

— Люся! Люсенька! — взмолился я. — Ничего у нас не было! Просто мы лежали на одной постели. Второй не было.

— Ага! Значит, вы лежали… вы были голые, секса у вас не было… и вы просто трогали друг друга? Но ничего серьезного не было?

Все это было произнесено с журналистской деловитостью и без тени юмора. Я махнул рукой.

— Смешная у тебя Люся! — сказал мне потом Погребняк, когда я ему передал наш с ней разговор.

— Да уж, обхохочешься. И главное, Саша, очень проницательная. А ты тоже молодец! Вырядился, как черт знает что. Да еще штаны эти…

— Эй! — Меня похлопывают по плечу. — Твоему бой-френду это будет стоить всего сто баксов! — Передо мной высоченный негр в вышитом камзоле. На ногах у него космические фиолетовые ботинки, на голове — разноцветный цилиндр. На лиловом лице — невообразимый пирсинг. В руках — огромный пластмассовый жезл. — Твоему бой-френду я отдам эти штаны за сто баксов. Решайся! Десять процентов чистой скидки.

— Listen, — говорю. — Слушай! Он мне не бой-френд. Мы профессора из России… Санкт-Петербург…

— Ну да, — ухмыляется. — А я — Роберт Де Ниро из Алабамы. Штаны берете? Я уже вас видел сегодня, и вы мне понравились. Ведь вы в нашем магазине уже третий раз? Всё ходите, прицениваетесь. Это правильно! I like that! Дискаунт вы заслужили. Скажи своему другу.

«Да, — думаю. — Хрен бы я к тебе три раза стал заходить, если б не этот хренов панк. Друг называется. Выхухоль в зеленых ботинках. Все ему не так да не эдак. Одни штаны слишком узкие, другие — широкие… Достал».

— Спасибо, — говорю я негру и чувствую, как моя физиономия расплывается в очень неестественной, но широкой улыбке. — Пойду друга обрадую. Только он мне не бой-френд. Вы это учтите.

— Не бой-френд, так не бой-френд, — согласился негр и при этом подмигнул кассирше, которая с интересом прислушивалась к нашему разговору.

Я пошел к кабинке, где философ-постмодернист примерял очередную пару кожаных штанов.

— Саша? Ты здесь?

— Чего тебе? — недовольно отозвался он из-за двери.

— Тут это…

— Погоди… у меня тут молния не застегивается… Черт… теперь задница не влазит.

— Саша! Он предлагает скидку десять процентов. Сказал, что мы ему понравились.

— Кто предлагает? Кому мы понравились? — с тревогой спросил Саша.

— Да этому хрену у входа. Он, оказывается, менеджер.

— Негру что ли этому разрисованному?

— Саша, не ори громко.

— А что?

— «Что», «что». Будто не знаешь.

— Ой, да.

— Тут же либерализм повсюду. Политкорректность. Надо говорить «афроамериканец». А не то, сам знаешь… привлечь могут.

Так Саша стал обладателем кожаных штанов.

Саша в ботинках зеленого цвета.

— Саша! Что у тебя за зеленая срань на ногах?

— Это не срань, — ответил Саша и раздраженно добавил: — не понимаешь ничего, так лучше молчи! Это — гриндерсы.

— Значит, эта зеленая срань, что у тебя на ногах, гриндерсами называется?

Погребняк сочувственно посмотрел на меня, покачал головой и устало сказал:

— Андрюша! Ты носишь такое говно, что у меня даже нет сил шутить по этому поводу.

«Ладно, — думаю, — сука, ладно… еще посмотрим!»

Действующие лица:

КОЛОСОВ — Колосов Николай Евгеньевич, 45 лет, декан.

Я — Аствацатуров Андрей Алексеевич.

Колосов: Андрей! Надеюсь, вы все поняли относительно вашей поездки: ваша лекция, которую желательно качественно прочесть, впрочем, я в вас не сомневаюсь, Writing and Thinking, ну, семинар этот «Мышление и письмо», вы помните. И, наконец, Саша Погребняк. Саша Погребняк — это, пожалуй, самое главное… у Саши слабый английский. Помогите ему, пожалуйста. Наша с Динкой личная просьба… не в службу, а в дружбу…