— Почему ты сразу не призналась, кем приходишься моему брату? — спросил Джей, провожая ее до машины.

— Ну, что особенного в нашей юношеской привязанности? Мы всего лишь жили рядом и неплохо ладили…

— Брось, Дерек часто вспоминал о тебе. И иногда говорил…

Словно опомнившись, Джей умолк, а спросить самой у Тиффани не хватило духу. Она бы многое отдала за шанс узнать хотя бы крошечную частичку о его истинных чувствах.

Распахнутое окно впускало в комнату запахи летней ночи. Окончательно прогнав сон, Тиффани забралась в кресло, сложив руки на подоконнике. Прошедший день виделся ей чередой неловких попыток примирить прошлое с настоящим. Первое было и красивым, и горьким, но все же оставляло надежду. Второе вынесло свой суровый приговор. Где-то на полпути они с Дереком потеряли друг друга из виду. Каждый занялся построением личной истории, забыв об общих планах. И Тиффани, наверное, не испытывала бы чувства вины, если бы не одно обстоятельство. Признаваться больше некому, поэтому тайна останется под замком в ее душе. Пусть так. Когда все закончится, она как-нибудь примирит свою совесть с новыми обстоятельствами. Иначе нельзя.

Пройдет еще пара дней — и жизнь вернется в привычное русло. Тиффани до сих пор не верила, что Дерека больше нет. Его не было рядом с ней. А это другое. К этому можно привыкнуть, смириться. Он всегда оставался в недосягаемости, но Тиффани знала — если в мире есть место каким-то высшим силам, они обязательно донесут ее мысли, обращенные к Дереку. Неужели теперь все поглотит пустота? Или, наоборот, на небесах он услышит куда отчетливее?

Да, многое останется с ней: красивые воспоминания вперемешку с горькими слезами, подарки, письма, любимый голос на кассете автоответчика… Тиффани было знакомо это ощущение напряженного одиночества в спящем городе. Слишком хорошо знакомо. Разве что сменились декорации. Она запретила себе возвращаться к тем событиям, даже мысленно. Но рано или поздно появляется настойчивое желание преодолеть внутреннее сопротивление, нарушить запреты, принципы, утратившие значимость…

— Тиффани! Тиффани, ты дома? Ответь!

События пятилетней давности начинаются с призывов, доносившихся из-за входной двери. Она сидит в нью-йоркской квартире, глядя на переливающийся огнями парк за окном. Ночь, одиночество, боль сковывают, лишая желания двигаться. Или это только самовнушение, призванное отгородить саму себя от импульсивных поступков? Стук в дверь внезапно обрывается. Ему на смену приходит тихое бряцание ключей.

— Холли, хватит прятаться! — Голос Дерека доносится уже из прихожей. — Я в твоей квартире. Послушай, ты ведешь себя как ребенок! Нам нужно закончить сегодняшний разговор…

Неимоверным усилием воли Тиффани заставила себя подняться. В глазах резало от пролитых слез. Как реагировать? Дерека всегда бросает из крайности в крайность! Или он изменился? За ту короткую встречу сегодняшним утром мало что прояснилось. Тиффани оказалась заложницей старых чувств, образа, оставшегося еще с юности. И непросто разобраться, где прошлое, а где настоящее. Да и стоит ли?

Дверь распахнулась. Они столкнулись лицом к лицу. Дерек подошел еще ближе, лишая ее возможности убежать или отстраниться. Его дыхание было прерывистым.

— Холли, почему ты не отвечала? — спросил он, понизив голос. — Я тебя обидел? Пожалуйста, ответь!

— Зачем ты пришел, Дерек? Назови хоть одну причину.

— Мы не могли расстаться вот так, затаив взаимные обиды. Я понимаю твои чувства, но позволь объяснить…

— Что объяснить? — Тиффани заговорила громче и сделала шаг назад, ловя отблески огней в глазах Дерека. — Мне и без твоих слов все ясно! Ты можешь поступать как хочешь. Строй свою жизнь, а я займусь своей. Мне давно пора это признать!

— Перестань, в тебе говорит обида. Зачем так, Холли? Мы же были друг для друга самыми дорогими людьми на земле… Или ты забыла? Я думал о тебе каждый день. Вспоминал наши беззаботные встречи. Мечтал обнять тебя, прижать покрепче и больше никогда не отпускать. Ты единственная девушка в моей жизни! Прошу, поверь мне!

— Не могу, Дерек! — Тиффани обессиленно опустилась в кресло. — Если бы ты на самом деле связывал со мной планы на будущее, то больше уделял бы внимания налаживанию контакта между мной и твоей семьей. С того момента, как ты уехал учиться, они не хотели слышать о нас с тобой… Я осталась совсем одна!

— Пойми, мне хотелось чего-то добиться! — оправдывался он. — Ради нас! Ради тебя… Чтобы ты гордилась мною и любила еще сильнее. Холли, если бы мы остались вместе вопреки всему, бросили учебу, то расстались бы еще раньше. Мы не из тех, кто готов топтаться на месте. У нас обоих есть амбиции. Разве это плохо? А временная разлука настоящим чувствам не помеха! Я испытал это на себе.

Тиффани слушала, словно зачарованная. Стоит ли отвечать? Стоит ли цепляться за прошлое, от которого она столько раз пыталась отгородиться? Неужели слова Дерека искупали в ее глазах все бесконечные минуты острой боли, причиняемой лишь первой любовью? Если забыть не получается, стоит ли прощать? Казалось, с переездом в Нью-Йорк станет проще. Сменятся декорации — поменяется взгляд на какие-то вещи, проблемы. Да, Тиффани занималась самообманом! Ни один мужчина в этом огромном городе — да и. на всей планете — не волновал ее так сильно, не заставлял рыдать над письмами, убегать от самой себя, напрасно борясь с наваждением. Если судьбой ей предназначен не Дерек, тогда кто? Его место в ее сердце до сих пор остается незыблемым. И от этого очень тяжело противится словам, взглядам, прикосновениям… Она не могла больше бороться. Вместе… Последний раз или навсегда?!

В темной комнате они оба казались тенями, оторванными от своих владельцев и каким-то чудом сумевшими встретиться в бескрайнем сумрачном мире. Но потаенные уголки души узнавали быстрее, чем руки и губы. Когда Дерек осторожно коснулся ее лица, юная Холли отреагировала быстрее, чем взрослая и рассудительная Тиффани сумела ей помешать. Его губы стерли границы времени. Сколько им было в те мгновения? Семнадцать или на четыре года больше? Цепочка событий снова сомкнулась в круг спасительных объятий. Тиффани подхватил на руки уже не робкий, нескладный парень, а сильный молодой мужчина. Когда-то они наслаждались искусственной темнотой, создаваемой кронами садовых деревьев, теперь ночь дарила им настоящее уединение.