Шрифт:
— У нас будет много детей…
Кошмарио машет рукой в сторону прибрежных зарослей, из которых смотрит на них и смеется, сидя в детской коляске, трехлетний Микола.
— Я буду любить его как своего, — говорит Кошмарио. — Кстати, почему ты назвала его Миколой?
— Не надо об этом, прошу тебя, люба моя… Анхелита увлекает Кошмарио под воду и там, целует его.
Из двух слившихся в экстазе ртов выбулъкивают и поднимаются на поверхность пузыри счастья…
Рапсод крепко держит Мельпомену за руку.
— О! Да у вас роман! — кричит проплывающий мимо успокоившийся Н.Р. — Как ты думаешь, Бестиев? У них роман?
— Да-а… Хорошо здесь, — отвечает Бестиев, не сводя глаз с экрана.
Камера панорамирует с целующихся Анхелиты и Кошмарио на противоположную сторону залива, где с приземлившегося вертолета выскакивают парни в черных масках и в банданах.
Слышны крики: «Здесь они!.. Я их вижу!»
И парни в масках и банданах открывают огонь из автоматов от живота веером.
Влюбленные вскрывают и вздрагивают от попадающих в них пуль…
Еще мгновение — и голубая вода приобретает буро-багровый оттенок…
Звучит «Муча» в траурном варианте…
— Здесь где-то рядом ублюдок!.. Поймать его!..
«Ублюдок» вылезает из коляски и, неуклюже переваливаясь, скрывается в прибрежных джунглях…
На финальных титрах триста восемьдесят четвертой серии продолжают звучать автоматные очереди и успокоительная вода бассейна, приобретает буро-багровый оттенок…
…Когда в помещение бассейна ворвалась вызванная по тревоге группа мухославского РУБОПа, бойцам предстала весьма неприятная картина. На поверхности плавали шесть трупов… Сталин, держащий за руку Мерилин Монро, Софи Лорен, Рузвельт, Мать Тереза и прибившийся к стенке Черчилль…
У входа начальника РУБОПа уже атаковали неизвестно каким образом пронюхавшие о трагедии журналисты.
— Каковы мотивы преступления?
— Мотивов три, — без эмоций отвечал начальник РУБОПа. — Основной мотив в интересах следствия оглашен быть не может. Два других мотива не подлежат обсуждению тоже в интересах следствия.
— Кто, по-вашему, главные заказчики и исполнители?
— Имена заказчиков и исполнителей в интересах следствия — пока не известны.
— Бывали ли вы раньше в культурно-оздоровительном центре «Найди меня»?
— Бывал… Два раза… И оба раза в интересах следствия…
Начальник РУБОПа покраснел и сел в машину…
В центре мухославского кладбища на постаменте стояли два гроба. Издали это напоминало катамаран. В одном гробу лежал Рапсод Мургабович Тбилисян, в другом — Н. Р. Ктоследует. Остальные четыре тела были похоронены в общегражданской муниципальной зоне накануне.
На похороны собралась вся общественность города. Приехал и Руслан Людмилов, отменивший дневной концерт.
— Мельпомену жалко, — тихо сказала какая-то старушка. — Красивая была девочка.
— А кому не жалко Мельпомену? — откликнулся Дынин. — Всем жалко Мельпомену…
Держа в руках траурную ленту с надписью «От благодарных мухославцев», на пьедестал медленно и торжественно взошел Кабан. Несколько секунд он молча стоял у изголовья, переводя взгляд с одного гроба на другой, словно удостовериваясь, тех ли людей хоронят. Потом он вытащил из кармана платок и, промокнув оба глаза, склонился над Рапсодом.
— Рад тебя видеть, — тихо произнес Кабан и, посмотрев на Н.Р., добавил: — И тебя заодно…
Он спустился и встал рядом со своим тестем.
— Твоих рук дело? — глядя вдаль, спросил начальник РУБОПа.
— А если не моих, то что, папа? — также глядя вдаль, спросил Кабан.
— Тогда придется заводить дело, а иначе опять висяк, — сказал тесть.
— И так висяк, и сяк висяк, — отреагировал зять.
— Боюсь, не подвел бы ты меня, — вздохнул тесть.
— Главное, ты меня не подведи, — успокоил зять.
На пьедестал вскарабкался Колбаско и сказал:
— Траурный экспромт…
Дикие звери убили людейРади поганых и алчных идей.Знай же, Н.Р., будь уверен, Рапсод,Помнит вас наш мухославский народ…— На каких это зверей намекает этот Пушкин хренов? — жестко спросил Кабан. — А то я прямо сейчас из него Байрона сделаю.
— Не горячись, — попытался охладить Кабана начальник РУБОПа. — Настоящая жизнь только начинается…