Шрифт:
– Ты думаешь, что свою... неуравновешенность я обрела именно там? Как и остальные?
– Возможно.
– Тогда ехать туда опасно.
– Жить вообще опасно. Особенно накануне.
– Накануне – чего?
– Помнишь, у Тургенева был такой роман «Накануне»? Он что-то чувствовал, а вот что – и сам не смог бы сформулировать. А вообще, мы не собираемся ломиться в запертые двери. Идея проще. Кстати, как ты попала в «Замок снов»? Тебя кто-то рекомендовал?
– Соня оставила мне телефон. Я позвонила. И договорилась о встрече.
– С кем?
– Меня принимала Люси Карлсон. Я же тебе говорила, но ты меня даже не слышал! Вы, мужчины, все таковы: с вами даже разговаривать невозможно! Вам говоришь, говоришь, и вы даже киваете, но не слышите ничего из того, что мы считаем важным! Вы думаете о том, что важно для вас!
– Мы – разные, – согласно кивнул я. – Погнали?
Даша вздохнула:
– Олег, а может, я все-таки не поеду?
– Боишься?
– Боюсь. Очень боюсь. Этого что, мало?
– А одна оставаться не боишься?
– Сейчас утро. А призраки настигают ночами. Да и... Я сегодня совсем не спала. В голове туман какой-то!
– Хорошо. Закройся на задвижку, замкни балкон, отключи все телефоны и – поспи. Сможешь заснуть?
– Конечно. Допью бренди и – пожалуйста.
– Я возьму твою машину?
– Бери. Когда вернешься, постучи условно: три плюс два, ладно? И я открою.
– Только спроси – «кто?».
– Спрошу, будь уверен. И дождусь ответа, а не кивка.
– Ты начала шутить. Это радует.
– Еще как. Сейчас опустошу бар и начну шутить буйно.
– Твой браунинг я заберу.
– А если...
– Не будет если. Спи. И пусть тебе приснится что-то хорошее.
Естественно, через окно я больше не полез: спустился по мраморной, уложенной безукоризненной дорожкой лесенке. В холле увидел управляющего – Ивана Саввича Савина.
– Привет, Дрон. Ты все по окнам лазаешь?
– Да неужели?
– Как ты вошел, никто не видел.
– Да я мышкой.
– Угу. Просочился. То-то система ночью сбоила.
– А ты что, в отеле ночевал, Саввич?
– Пришлось.
– Данглар охрану не усилил?
– То-то и оно. И сам отбыл.
– Далеко?
– На континент. Совещаться. Ты что, телевизор не смотришь? В Брюсселе он заседать съехал. Обсуждать.
– Во как! Работают люди.
– Угу. Решили террор прикончить. И транзит наркотиков.
– Как думаешь, прикончат, Саввич?
– Повременят.
– Чего?
– Если супротивников не станет, то они – зачем?
– Эт точно. Без надежного врага что за жизнь? Сермяга.
– Ты бы хоть отоспался где, Дрон. И переоделся.
Я только усмехнулся. Ибо вспомнилось, как всегда, из комедии: «В морге тебя переоденут!» Ответил:
– Недосуг.
– Бывает.
Выходя из дверей, я увидел в зеркальном стекле, как Иван Саввич потянулся к трубке телефона...
...Я катался кругами на чужом автомобиле и размышлял. Итак, что мы имеем на это утро?
Слова. «Слова-то у людей несметны, чисты они и укоризненны, наградой они нам посмертно, ну а мученьем они нам пожизненно...»
По словам Савина, Данглар отозван с острова под благовидным предлогом. Это первое.
По словам Даши Бартеневой, она была в замке, вернее, в специальном особняке, где Людмила Кузнецова разобралась в ее снах и комплексах и путем весьма оригинальной терапии от комплексов этих Дашу избавила. Но после той самой терапии Бартенева почувствовала тягу к самоуничтожению, выражающуюся в страхах, тревогах, видениях. Это второе.
По словам знакомого Бартеневой мистера Блейка, «чако» не является наркотиком и не может в сочетании с каким бы то ни было средством вызывать измененное состояние сознание. Это третье. А есть еще и пятое, и седьмое, и шестнадцатое!
По словам Алена Данглара и Людмилы Кузнецовой, они ничего о «чако» слыхом не слыхивали. По словам Фреда Вернера, Сен-Клер жаждал повелевать бурями и стихиями. По словам герцогини Аленборо, Сен-Клер звонил из номера Бартеневой. По ее же словам, он в больших неладах с отцом. По словам Людмилы Кузнецовой, никто никакие наркотики в ее заведении не употреблял. По словам Даши Бартеневой, Сен-Клер встречался с неизвестной юной особой, говорившей по-английски с невнятным акцентом. И по ее же словам, Сен-Клер был в номере Бартеневой вместе с девушкой в ночь, когда погибла Алина Арбаева и откуда был совершен звонок на мобильный Алине. По словам Арбаевой, «чако» – не наркотик, просто он дает возможность почувствовать этот мир весь целиком и перестать беспокоиться о конечности жизни. По словам Данглара, никаких таблеток или чего-либо похожего ни в комнате Арбаевой, ни рядом с Сен-Клером обнаружено не было.