Шрифт:
Ладно. Дело нужно делать.
– Бетти, а почему ты оказалась здесь?
– Просто сопоставила. Девчонка Сен-Клера – русская, хозяйка «Веселого дома» – тоже. Приезжаю, и что вижу? Дронов собственной персоной раздумчиво пьет кофеек!
– Ты считаешь, я посвящен в суть и смысл действа?
– Да никоим образом. Тебя играют втемную. На этом и строится мой расчет.
– Расчет чего?
– Успешной вербовки. Лучше работать на себя, чем на непонятного дядю. Ведь не за идею же здесь все это заворачивается!
– Как знать.
– Ты серьезно?
– Абсолютно. Что есть идея? Для одних – светлое прошлое, для других – жизнь, отданная «во имя», для третьих – возможность стать вождями и знаменами.
– Вождями и знаменами становятся, как правило, после смерти.
– Это никого не останавливает. К тому же бывают исключения.
– Дронов, прекрати демагогию. У нас есть цель: заработать по миллиону. А то и по полтора. Все остальное – суесловие. Давай получим деньги и дальше займемся каждый своим. Ты, если тебе это так мило, можешь устроиться спасателем за свой счет и продолжать бороздить просторы здешнего пляжа. Размышляя об идеях, знаменах и знаменосцах. А сейчас больше – ни полслова о вечном. Только о конкретном. Ты готов?
– Всегда готов.
Глава 65
– Почему ты объявился у этого «Веселого дома», Дронов?
– Хотел поговорить с Люси Карлсон.
– Ты знал, что она русская?
– Да. Мы даже общались.
– И о чем дообщались?
– Пока ни о чем.
– Ты думаешь о том же, о чем и я?
– Откуда мне знать, Бетти, о чем ты думаешь?
– В «Замке снов» клиентов кодировали на самоубийство. Вот что. И в этом случае ничего дельного твоя соотечественница нам не ответит. Если ее не прижать. Значит, нужно прижать.
– Ты добрая, Бетти.
– Я думаю, ты не добрее, Дронов.
– Поговорим лучше о девушке Сен-Клера.
Кински пожала плечами:
– Добавить мне нечего. Она пропала.
– Где она жила?
– В особняке на юго-западе, в пригороде Саратоны. Ее тоже нужно найти. Или хотя бы установить, кто она такая!
Вот и верь после этого женщинам! А Даша Бартенева утверждала – у молодых людей с местом для встреч была сущая напряженка!
– Это ее особняк?
– Какой-то компании, не суть важно.
– Отчего?
– Дронов, не прикидывайся простаком. Владельцем особняка может быть дюжина юридических вывесок, одна за другой...
– Угу, – согласно кивнул я. – Как анфилада зеркал.
– И до настоящего владельца можно так никогда и не добраться.
– Кто оплачивал аренду?
– Это выяснить тоже не удалось. Какая-то фирма, каких тысячи.
– Как зовут девушку?
– Катя. Она всегда представлялась как Кэт. И говорила только по-английски.
– С чего ты решила тогда, что она русская?
– Поговорила с прислугой. Девица разговаривала по телефону по-русски.
– Прислуга понимает по-русски?
– Нет. По крайней мере, у меня сложилось такое впечатление. А там – кто его знает.
– Тогда это мог быть польский, словацкий, украинский, болгарский...
– Зачем девушке в разговоре с Москвой говорить по-польски?
– Она разговаривала с Москвой?
– Ну, не со всею вашей столицей разом, с отдельным человеком, я полагаю.
– А ее полное имя?
– Не знаю.
– Фото ее у тебя есть?
– Да. – Бетти выложила на столик несколько снимков. Везде девушка была снята вместе с Эдгаром. – Знакомую не признал, Дронов?
– Нет. А что, должен был?
Кински пожала плечами:
– Кто вас знает.
– Ты не пыталась выяснить ее имя?
– Отчего же. Походила по компьютерным клубам, в каких девушка бывала, там ее знают как Кэт Джонсон. Или Китти. Котеночек. Да в клубах никто никогда фамилиями друг друга и не интересуется: у них все «ники». Игра такая.
– «Гусарская рулетка, опасная игра, гусарская рулетка – дожить бы до утра...» – напел я машинально.
– При чем здесь гусары? – спросила Бетти.
– Так. На ум пришло.
– Я знаю, гусары – это древние воины.
– Не такие уж древние.
– «Гусарская рулетка» – это «русская»?
– Да.
– Это была твоя... оговорка?
Ха. Разбор оговорок – существенная часть психоанализа. Одно лишь плохо: Фрейд не придумал ничего, кроме как распространить собственные комплексы на все тогдашнее население Европы и Америки. Раннебуржуазная мораль давила детишек, как пресс, и вырастали они дергаными и закомплексованными от собственных «несовершенств» и изнурительной и бесперспективной борьбы с природой; ну а поскольку дельце оказалось прибыльным, психоанализ расцвел пышным вереском. Где еще, как не в кабинете доктора, можно сколь угодно долго болтать о себе самом и чувствовать себя при этом не психопатом, а «очень сложной личностью»! И все – за каких-нибудь сто долларов в час!