А февраль подходил к концу. Появились первые признаки приближающейся весны. Убавились ночи. Днями, порой ярко, светило солнце. Начало подтаивать по затишкам. С крыш стали обваливаться тяжелые снежные карнизы. И уже совсем не по-зимнему, весело посвистывал ветер. Предчувствуя весеннее половодье, войска жались к дорогам, выбирали для стоянок места повыше и подальше от зашевелившихся болот.

Во второй половине марта командный пункт армии переместился в лес, километра на полтора северо-восточнее Мануйлово. Второй эшелон армии перешел в Лажины. К началу апреля численность нашей армии резко увеличилась. В ее состав теперь входили восемь стрелковых дивизий, одна танковая и восемь стрелковых бригад. Срочно потребовалось изменить систему управления. Чтобы приблизить управление к войскам, мы организовали два вспомогательных пункта управления: один в лесу юго-восточнее Ершино — для руководства соединениями левого фланга армии; другой в лесу юго-восточнее Стариково — для руководства соединениями, оборонявшими центральный участок фронта.

А весна между тем вступала в свои права. Вскрылись реки, взбухли почерневшие болота, вешние воды затопили землянки, размыли дороги. Пришлось делать насыпные блиндажи, гатить дороги, а в иных местах поднимать настилы на козлы. Из-за весеннего разлива Тулебли, Полисти, Ловати стало невозможно обеспечивать боеприпасами и продовольствием 182-ю и 188-ю стрелковые дивизии. Пришлось вывести их из затапливаемых районов и оставить населенные пункты Взвад, Чертицко, Медведно, Подборовье.

И все нее, несмотря на распутицу, войска нашей армии не только удерживали оборонительные рубежи западнее реки Ловать, но и вели ожесточенные бои с противником, пытавшимся развить наступление вдоль Рамушевского шоссе.

* * *

Во второй половине апреля в состав армии вошли новые соединения. Теперь их стало двадцать пять. В Сельцах был создан ВПУ № 3. Протяженность передней линии войск армии достигала к этому времени 140 километров.

С развертыванием третьего ВПУ и установлением связи с вновь прибывающими соединениями окончательно истощился резерв линейных средств. Резервная радиосеть, в которую включались радиостанции прибывающих соединений, была заполнена до отказа.

Из Москвы приехали представители Главного управления связи Красной Армии комбриг Алексей Григорьевич Лапкин и полковник Федор Федорович Ильюкевич.

— Докладывайте, товарищ подполковник, как у вас обстоят дела.

Я развернул рабочие схемы. Комбриг бегло просмотрел одну из них.

— Сколько у вас в армии соединений?

— Одиннадцать стрелковых дивизий и четырнадцать бригад. В том числе одна танковая.

— Какие имеются части связи?

— Полк связи, три кабельно-шестовые и две телеграфно-строительные роты, товарищ комбриг. Из проводных средств в резерве нет ничего. Из радиосредств — одна радиостанция РБ с повышенной антенной.

— Да, не богато, совсем не богато. Федор Федорович, — обращается он к Ильюкевичу, — посмотрите как следует организацию радиосвязи, а я пойду к начальнику штаба армии. Для меня все ясно.

На другой день я сопровождал комбрига Лапкина и полковника Ильюкевича. Мы побывали на нескольких наблюдательных пунктах командиров соединений и артиллерийских частей. У деревни Сельцы увидели грузовую автомашину. Шофер пытался втащить кого-то в кабину.

— Что случилось? — спросил Лапкин.

— Да вот, товарищ комбриг, ехали мы со старшиной. Шальная пуля пробила стекло кабины, его и ранило.

Мы помогли поднять старшину, но он был уже мертв.

* * *

Объезжая с комиссией соединения, я услышал, что батальоном связи одной из вновь прибывших стрелковых бригад командует капитан Сергей Петрович Аверьянов. Я хорошо знал этого толкового, смелого командира. Осенью сорок первого года он возглавлял батальон в нашем полку связи. Затем был откомандирован в академию связи. Грех было упустить такого специалиста, и я тут же согласовал с отделом кадров перевод Аверьянова в отдел связи.

* * *

По решению Ставки начала формироваться 27-я армия. Я получил назначение на должность начальника войск связи вновь формируемой армии. Пришлось расставаться с боевыми товарищами, с которыми провел вместе самый тяжелый год войны.

Воспользовавшись предоставленным мне правом, я взял с собой нескольких командиров из отдела связи 11-й армии, в том числе капитана Аверьянова и воентехника Шаповала. В конце мая нам предстояло выехать в район Мануйлово, где формировалось полевое управление 27-й армии.

С грустью распрощался с командиром 33-го полка связи майором Рошалем, талантливым и смелым человеком, сумевшим в труднейшее время сколотить высокобоеспособную часть связи, и с капитаном Васильевым, ставшим теперь начальником штаба полка связи. Но и потом, находясь в 27-й армии, я нередко обращался за помощью к верным боевым друзьям.

Вновь формируемую 27-ю армию возглавил генерал-майор Федор Петрович Озеров. Я хорошо знал его еще по 11-й армии как командира 5-й стрелковой дивизии. Озеров был одним из немногих командиров соединений, кто был награжден орденом Красного Знамени еще в первые месяцы войны. Его дивизия, сохранив боеспособность, прошла с боями путь от госграницы до Торопца. Позже Федора Петровича назначили комендантом укрепрайона. И вот теперь он формировал новую армию.