Ариец отмашками отдавал команды. Мысли в Сашиной голове завертелись в тысячу раз быстрее.

— Гаси лимитчиков!!! — вдруг заорал Мокшин, встав в полный рост над баррикадами.

И этот боевой клич, времен молодости их прадедов и походов на общежития, подсмотренный еще в юности в модном видеофильме, произвел ожидаемый эффект.

Ильич, Мишка и Грач машинально поднялись и перекрестным огнем начали косить неонацистов. Первыми упали те, кто самонадеянно вышел из укрытий. От неожиданного поворота событий те, кто укрывался за железными шкафами, спрятались еще ниже. Кое-кто решился ответить и тут же был убит.

Еще мгновение, и вся компания снялась с места. Отход прикрывали Грач и Мишка, бросивший напоследок гранату. После ее взрыва, в зале заваленном мусором и трупами, еще долго никто не поднимался. А беглецы долго не сбавляли скорости. Вместо усталости они чувствовали реальный шанс умереть. Но всему есть придел. В конце концов они все же выдохлись и перешли на шаг. Мишка снова отстал, — проверить, нет ли преследователей. Убедившись в этом, он догнал всю компанию.

— Вы как нас нашли? — тяжело дыша спросил Мокшин.

— Мысли появились какие-то нехорошие, — ответил Грач. — Леший рассказал, что вы к бритоголовым на экскурсию собирались. Видишь, не ошиблись.

— Ну, спасибо, отцы… Выручили. Без вас бы крышка.

— А чего вы к ним поперлись? — Пацана вот этого искали. Пропал месяц назад, а родители нервничают.

— С каких это пор ты начал искать пропавших детей? — спросил Ильич.

— Его родственники знакомы с моим приятелем. Ему я не смог отказать.

— А нам почему сразу не сказал? — снова вступил в разговор Грач. — Чего темнил? Библиотеку он ищет.

— Не доверял, — откровенно сознался Мокшин. — Простите, отцы. Люди меняются.

Мы столько лет не виделись… Сами знаете, что под Альвероном твориться.

Да и на верху перемен много.

— Да, в общем-то, правильно делал, — согласился Ильич. — Нас про тебя расспрашивали. Догадались бы, что врем.

— Да, — вздохнул Мишка. — Жмуров в канализации хватает.

— Как бритоголовые сюда пришли, так, в общем-то, все и началось.

— Что началось? — Люди пропадать стали. Трупы появились. И вообще.

— А сектанты? Мы тут краем глаза зацепили сцену. Я думал, дед у нас на руках помрет.

— Они сумасшедшие. Я же говорил. Но они все же… Черт его знает. Про сектантов конечно, про их ритуалы, столько всякого рассказывают, поседеть можно.

А вот нацисты — это другое дело. Свою базу, это понятно, охранять надо.

Но не до такой же степени. Что им скрывать, из-за чего можно идти на убийства? — Так внизу же. Все безнаказанно, — сказал Мишка.

— Да не в этом дело, — продолжал Грач. — Есть еще два места. Кто подходит к ним слишком близко — умирает.

— Все отцы, — подвел черту Мокшин. — Нам пора. Но с нас причитается. Так что ждите приглашения. Да и встречу мы, помниться, собирались отметить.

— Ми ни визражаем, — сказал Ильич.

После крепкого рукопожатия друзья расстались. Выйдя на поверхность, Мокшин сразу же позвонил Бойстрюку. Встречу назначили через полчаса.

Нина рыдала, даже когда Юру уже посадили в машину. Сколько она страшных мыслей передумала, было известно только ей.

— Запомни этого крепкого парня, — шепнул на ухо Мишке Саша, показывая на Виктора, когда Бойстрюк усаживал семью в машину.

— Запомнил.

Бойстрюк захлопнул за Ниной дверь и подал телохранителю знак. Тот отошел ко второй машине и вернулся с картонной коробкой в руках.

Бойстрюк взял ее и подошел к компаньонам.

— Спасибо, — сказал он, протягивая коробку Мокшину. — Вы вернули в мою семью покой.

— Всыпать вашему мальчику не помешало бы, — подкинул идею Мишка. — Чтоб думал следующий раз, с кем можно играть и в какие игры. Ведь не маленький уже.

— Всыпать, конечно, нужно, но вот как объяснить, чтоб понял, — вздохнул Бойстрюк.

— Я, думаю, поймет, — сказал Саша.

— Еще раз спасибо, — Бойстрюк протянул руку.

— Пожалуйста, — отозвался Мокшин.

Бойстрюк сел в машину и, включив сирены и мигалки, эскорт сорвался с места.

Компаньоны сели в «Фаэтон», Саша открыл коробку.

— И в пол-день ва-ши де-не-жки за се-ре-брят-ся там, — пропел Мишка.

«Фаэтон» с шальскарскими номерами тронулся с места и понес по вечернему Альверону двух старых друзей. На сердце у них было легко. Во-первых, мальчика они спасли. Во-вторых, сами остались живы. В-третьих, они немножко разбогатели.