– Если я что-то сделаю с… с вами, это нельзя будет исправить.

– Я готов рискнуть.

– Вы хорошо понимаете, о чем просите?

Он утвердительно затряс головой, стряхивая на мостовую капельки пота.

– У вас никогда не появятся дети.

– Разве это беда? Это сущее счастье!

– Женщины больше не будут пробуждать в вас чувства.

– Да глаза бы мои на них не глядели!

А ведь он с каждой минутой дрожит все больше и больше. Того и гляди, упадет и забьется в корчах. Нам показывали нечто подобное еще во время обучения, правда, тогда предметом рассмотрения было влияние на плоть и дух определенных настоек, завозимых и продаваемых со строжайшей секретностью, но результат весьма похож. Стало быть, любимое занятие настолько дорого для нырка? Это объясняет решимость просителя. И предполагает, что он не откажется заплатить назначенную мною цену.

– Хорошо, я сделаю то, о чем вы просите. Но не за благодарственное слово, разумеется.

Мужчина покорно кивнул.

– Мне нужно узнать цены, с которых начнутся торги. Это посильная задача?

– Да. Конечно, сейчас я сам еще их не знаю, но уже совсем скоро…

– Вы согласны?

– Да, – ответил он и посмотрел на меня с надеждой, к которой, правда, примешивалось еще что-то, удачно замаскированное нетерпением.

Для заключения сделки следовало бы позвать стряпчего, но если уж проситель не желает никому рассказывать о своей нужде, то придется верить на слово. Чем я рискую? Свидетелей вокруг нет. Вообще ни единой души. Стоим мы как раз между двумя поворотами переулка, скрытые от глаз возможных прохожих стенами домов. Да и уж так слезно просит человек…

Просит – получит.

– Встаньте сюда. И постарайтесь расслабиться, насколько сможете. Будет больно, но я постараюсь сделать все возможное, чтобы боль прошла быстро.

Он сглотнул, стараясь исполнить мои указания в точности.

Конечно, можно было попробовать сначала ударить в узел чувствования, а только потом в причинное место, но наставник всегда советовал поступать наоборот. «Вы должны видеть, достиг ли удар цели. Позже можно проявить милосердие и облегчить чужие страдания, но помните, что в вашем распоряжении всего один шаг, и именно он должен доставить вас к желаемому результату».

Я покачал в руке посох, находя ось балансировки и, не делая паузы в движениях, ударил. Мужчина согнулся пополам, как и следовало, но, поскольку удар не нужно было держать, я успел еще раз качнуть свое оружие в нужном направлении. Проситель рухнул на мостовую, но, уже падая, не должен был ничего почувствовать.

Он и не почувствовал: об этом заявил удивленный взгляд. И все же крик раздался. С явно ощутимой задержкой, которая свидетельствовала, что намерения нырка в моем отношении были отнюдь не самыми добрыми и невинными.

Патруль местной городской стражи вырос будто из-под земли, и мужчина, указывая на меня, тут же заголосил что-то о нападении и избиении. Натти попробовал было возразить, но, как только стало ясно, что он не является местным жителем, стража перестала обращать на рыжего внимание.

Суть случившегося была понятна и проста. Да, нырок нуждался в моей помощи. Но платить вовсе не собирался. В какой-то мере даже хорошо, что я не взял плату вперед, а то мне вменили бы в вину еще и ограбление. Правда, второе обвинение не смогло бы ни убавить, ни прибавить наказания, полагающегося в вольном городе Гренте за причинение вреда его жителю.

Итак, виселица? Посмотрим, чье слово перевесит, простого горожанина или Смотрителя. Я потянулся к поле накидки, собираясь показать стражникам жука, но тут мужское общество в переулке оказалось разбавлено явлением женщины. Причем хорошо знакомой всем стражникам, поскольку те чуть ли не вытянулись по стойке «смирно».

Молодая, весьма привлекательная, она двигалась с грацией хозяйки то ли всего города разом, то ли хотя бы этого квартала, и мела мостовую за собой длинным бархатным подолом платья, явно не предназначенного для прогулок. Да и судя по тому, что на ткани не виднелось следов весенней уличной грязи, незнакомка только что либо вышла из дома, либо покинула карету.

– Чем можем служить, эрте? – угодливо поклонился начальник патруля.

– Тем, что вернете тишину и покой на эту улицу, – ответила женщина.

Голос у нее был чуть хрипловатый, но оттого придававший всему облику еще большее очарование.

– Мы так и собирались поступить, эрте! Не извольте беспокоиться, сейчас задержим нарушителей порядка и препроводим в…

– Нарушителей? – Женщина посмотрела на меня, как на пустое место. – Я не вижу здесь таковых.

– Но этот человек нанес увечья и…

Она подошла ближе, смерила брезгливым взглядом лежащего на земле нырка и посмотрела на стражников со скукой, уже где-то виденной мною.

– Он всего лишь выполнил просьбу.

– Но как такое возможно?

– Я слышала их разговор и могу засвидетельствовать: ничего дурного в случившемся не было. Умысел появился, когда кое-кто позвал на помощь.

Стражник понятливо перевел взгляд в указанном направлении:

– Не извольте беспокоиться, эрте! Сделаем все в лучшем виде!

Нырка подхватили за шкирку и потащили прочь, не обращая внимания на его отчаянные оправдания, а женщина повернулась, посмотрела мне в глаза со всей возможной серьезностью и сказала: