Я держала паспорт в руке, когда Седрик вырвал его у меня, за этим последовала борьба. Я укусила его за руку так сильно, как только могла. Тогда он завопил и наконец выронил мой паспорт, я отпустила его руку и схватила паспорт. Я извинилась перед ним и сказала ему, что он не имел права отбирать мой паспорт. Он принадлежал мне. Насколько я понимала, он не покупал меня; он только сделал взнос и «взял меня в аренду», а теперь просрочил очередной платеж.

Его мама услышала шум и сразу прибежала. Она была в шоке, увидев, что я укусила его так сильно, что потребовалась срочная медицинская помощь. Конечно, никого из них не интересовало мое чувство отчаяния. Они никогда не поймут, что Седрик, отобрав мой паспорт, лишал мою семью самых необходимых потребностей в жизни. Я не могла позволить этому произойти. Я спала с мужчинами с 14 лет, чтобы заботиться о своей семье и я не собиралась останавливаться, чтобы продолжать обеспечивать ее.

Сперва, мы отправились в больницу, поскольку его рука кровоточила. Он ушел в медицинскую палату, чтобы ему зашили руку. Я его очень сильно укусила. Я сидела в комнате ожидания, пока его мать ушла в другую комнату. Все говорили по-французски и я не могла их понять. Если бы я вышла замуж за англичанина, я бы могла понимать их речь. Я ждала, пока Седрика осмотрит доктор.

В конце концов мать Седрика вернулась; она была очень зла на меня; это я сразу смогла понять. Я представила себе на секунду, если бы мой сын был укушен девочкой, которую он обеспечивал целый год и привел домой как жену. Думаю, я тоже ничего не увидела бы, кроме неблагодарности этой девочки, которая еще спустя 10 дней, еще хотела вернуться к себе домой. Я могла полностью понять ее чувства ко мне. Она сказала мне, что мне нужно показаться психологу. Насколько я себя знала, я чувствовала себя хорошо. Поворчав, я отправилась к психологу. Мне хотелось сделать что-то, что бы ускорило мой отъезд из Швейцарии и позволило бы мне вернуться в Паттайю, где я снова буду финансово независимой.

Сразу после того, как руку Седрика зашили, мы сели втроем и поговорили с терапевтом. Мама Седрика думала, что я чокнутая не только потому, что я так дико действовала, но потому что она не могла понять, как кто-то может не любить ее сына — я полагаю, так думают большинство матерей. Она также никак не могла понять, что мое поведение было связано с непредвиденной потерей моего ежемесячного дохода, что не позволяло мне содержать мою семью.

Психолог долго говорил. Седрик со своей матерью говорили с ним на французском, и он переводил на английский для меня. Я объяснила ему, что я не сумасшедшая, но я просто хочу обратно свой паспорт и вернуться в Таиланд. Он согласился, что это наилучший выход и объяснил наш разговор матери Седрика. Я получила свой паспорт и мы утрясли все дела.

Мы вернулись домой из больницы и я собрала свои вещи. Хотя мы все ясно договорились, что я уеду, я не была готова совсем уезжать — без «золотого парашюта» — или на худой конец «серебряного». Принятая практика в подобных случаях — когда фаранг разрывает отношения с барной девочкой, она получает деньги за ее потраченное время и усилия. Седрик и его мама, оба были не в курсе тайских правил, и конечно ничего не знали об этом стандартной практике. Я ушла практически с тем же количеством вещей, которые привезла сюда.

Мама Седрика взяла мои сумки, полагая, что я попытаюсь уйти к другому мужчине вместо возвращения в Таиланд. Она вызвала полицию, чтобы они доставили меня в аэропорт. Я была задержана и сидела в маленькой комнате несколько часов до вылета на самолете, который доставил бы меня домой. На борту Swiss Air, было удивительно, когда тебя обслуживали фаранги, вместо того, чтобы их обслуживала я. Как будто сбылась моя мечта. Приземление в аэропорту Don Muang в Бангкоке было как возвращение после долгого и ужасного отдыха. Но, как обычно я снова была сама себе хозяйкой.

Я мечтала вернуться в Европу, землю фарангов. Они так хорошо жили и были такие вежливые. Как это отличалось от моей страны. Мне было интересно, почему наши люди не могут быть так же хорошо воспитаны. Но сейчас, мне нужно было оставаться в Паттайе и возвращаться к работе. Я могла поразмышлять над тем, почему наши люди поступают по-другому в какое-нибудь другое время и в другом месте.

Возвращение в Паттайю.

Слава Богу. Снова, у меня была профессия, которая всегда востребована вот уже на протяжении 5000 лет.

По крайней мере, мои друзья все еще были здесь.

Я прилетела в Бангкок утром и днем была уже в Паттайе. Я оставила свои вещи в комнате, которую облюбовала и сразу бросилась искать Дэйва. Он дал мне 6000 бат, чтобы я заплатила за жилье и взяла в аренду мотобайк; он был очень хорошим другом и всегда давал мне деньги, когда я нуждалась в них. Он обнял меня и спросил, что стряслось, потому что я отсутствовала всего лишь 12 дней. Он ожидал, что я останусь в Швейцарии очень надолго. Я сказала ему, что на самом деле не знала, насколько я там останусь, но продолжала бы там жить, пока текли деньги в мою семью. Но они не текли, вместо этого я их лишилась и это повлияло на мое пребывание там. Я была там, чтобы гарантировать ежемесячные платежи своей семье — и ни по каким другим причинам более.

Я устроилась в своей новой, маленькой комнате и стала думать насчет моих дальнейших планов. Я знала, что с финансовой точки зрения, мое положение стало хуже, чем когда я покидала Паттайю двумя неделями ранее. Плюсом было только то, что я вернулась из богатой и красивой страны и впервые побывала в Европе. Я знала, что определенно есть что-то неправильное в том, как наше правительство управляет страной. В Швейцарии тоже жили тайцы, как и в остальной Европе, и Америке, и по таким же стандартам жизни, как фаранги. Очевидно, что тайцы могли выполнять ту же самую работу и быть такими же производительными, как фаранги, когда они жили в стране фарангов. Мне казалось, что все дело в нашем правительстве, и людях во власти, которые всех нас держали в нищете. Я не знала, были ли тайцы в составе правительства Швейцарии, где-нибудь в Европе или в США.