– Те, что намазались жиром, джетти и есть, – объяснил он спутнику.

– Такие и быка завалят, – сказал Локхарт. – Они что, и впрямь могут голову свернуть?

– Завернут так, что будешь назад смотреть. А еще загоняют в голову гвоздь ударом ладони. – Шарп повернул, чтобы пройти мимо палаток. Он не боялся стычки с охранниками Найга и даже знал, что без драки не обойтись, но кидаться на противника с ходу было глупо. Иногда нелишне и головой поработать. – Проявим солдатскую смекалку, – подмигнул он сержанту и оглянулся, проверяя, не отстал ли Ахмед. Мальчишка вдобавок к своему трофейному мушкету тащил еще и ранец хозяина.

Охранники – все четверо были вооружены мушкетами и тулварами – проводили британских солдат неприязненными взглядами.

– Вроде бы мы им не больно-то понравились, – сказал Локхарт.

– Те еще ублюдки. – Оглядевшись, Шарп обнаружил то, что искал, чуть ли не под носом. Это был догорающий костер, возле которого, буквально в нескольких шагах, валялись клочки соломы. Прапорщик собрал охапку соломы, поджег ее от угольев, отнес к меньшей из палаток и сунул под брезент. За происходящим с любопытством наблюдал полуголый мальчонка лет пяти-шести. – Скажешь кому хоть слово, – предупредил Шарп, – голову сверну. – Мальчишка, не понявший ни слова, широко улыбнулся.

– Вы же не всерьез собрались ее поджигать? – забеспокоился кавалерист.

– Конечно нет, – ответил Шарп. Сержант усмехнулся, но ничего не сказал, наблюдая за тем, как пламя жадно лижет выцветший зеленый брезент. Некоторое время материал сопротивлялся огню, потом вдруг вспыхнул. – Должны же они проснуться.

– И что дальше? – поинтересовался Локхарт.

– Что дальше? Надо спасать то, что внутри. – Вперед, парни! – Шарп обнажил саблю, выбежал из-за палатки и громко завопил: – Пожар! Пожар! Несите воду! Пожар!

Четыре охранника непонимающе смотрели на разволновавшегося англичанина, но оставались на месте, пока он не рубанул саблей по клапану маленькой палатки. Один что-то крикнул.

– Пожар! – заревел Локхарт.

Охранники, все еще не понимая, что происходит, тупо таращились на чужаков, однако остановить британского офицера не решались. Наконец кто-то из них заметил поднимающийся дымок и, подбежав к большой палатке, прокричал предупреждение. Остальные попытались оттащить англичанина от входа.

– Отгоните их! – приказал Шарп, и шесть солдат Локхарта направились к троим индийцам.

Пока прапорщик пытался разрубить тугие веревки, кавалеристы теснили охранников. Кто-то выругался, кто-то засопел, кто-то вскрикнул, получив сапогом в пах. Шарп распилил наконец последний узел и раздвинул полог палатки.

– Господи! – Он остановился, вытаращившись в полумраке на заполнявшие едва ли не все пространство бочонки и ящики.

Сержант тоже просунул голову и ахнул от изумления.

– Вот это да! Даже прятать как следует не стал, а? – Локхарт покачал головой, прошел к ближайшему бочонку и указал на вырезанное на одной из бочарных клепок число «19». – Это же наша отметка! Да тут половина наших запасов! Вот паршивец! Здесь все сгорит, если не потушить.

– Надо обрубить веревки и отбросить брезент.

Пока двое солдат рубили саблями канатные растяжки, из большой палатки выскочило еще несколько телохранителей Найга.

– Берегись, Элай! – крикнул Шарп. – Прикрой тыл! – Он повернулся и махнул клинком перед лицом ближайшего джетти. Силач отступил, но англичанин последовал за ним, делая выпад за выпадом, не давая опомниться, отгоняя великана все дальше. – А ты, ублюдок, убирайся отсюда! Видишь, пожар! Пожар!

Между тем Локхарт опрокинул своего противника на землю и наступил ему на грудь. Солдаты спешили на помощь, и Шарп, предоставив им разбираться с людьми Найга, перерубил последнюю растяжку, вбежал в палатку и налег на ближайшую подпорку. Воздух в палатке наполнился дымом, дышать было нечем, в горле запершило, но тут столб накренился, и все сооружение медленно завалилось в сторону огня.

– Сахиб!

Пронзительный голос Ахмеда резанул по ушам. Шарп оглянулся – кто-то целился в него из мушкета. Спрятаться было негде, нападать – поздно, но тут Ахмед выстрелил сам, и незнакомец вздрогнул, обернулся, скорчил гримасу боли, выронил мушкет и схватился за плечо, в которое угодила пуля. Звук выстрела встревожил других охранников, и некоторые потянулись за оружием, но Шарп подбежал к ним и, размахивая саблей, заставил опустить мушкеты.

– Пожар! – кричал он. – Пожар! Хотите, чтобы все сгорело?

Его не понимали, но кое до кого все же дошло, что огонь угрожает уничтожить товар хозяина, и они засуетились, оттаскивая горящий брезент подальше от деревянных ящиков.

– Кто тут что поджег? – Голос прозвучал у Шарпа за спиной и принадлежал высокому толстяку-индийцу в зеленой тунике, расшитой длинноногими птицами и гоняющимися друг за дружкой рыбами. Толстяк держал за руку того самого мальчонку, который видел, как Шарп засовывал под палатку горящую солому. – Британские офицеры сражаются в Индии за дело свободы, но значит ли это, что им дозволено уничтожать чужую собственность и обижать честных людей?