Он снова по-хозяйски кладет ей руки на плечи. Я едва удерживаюсь, чтобы не смахнуть их.

— Есть одно место, которое идеально подходит твоей матери. Там специализируются на… — Доктор Добряк замолкает, подбирая подходящие слова. Я вижу, он не хочет огорчать Джулию. — На подобных болезнях. И совсем недалеко отсюда, в деревенской местности. Тамошние медики прекрасно о ней позаботятся. Эта больница станет ей вторым домом.

— Домом? — спохватывается Джулия и выворачивается из-под ладоней Дэвида. — Ты говоришь о доме престарелых?

— Вовсе нет, — расцветает в нелепой улыбке Дэвид. — Это больница для пациентов с симптомами, как у Мэри. Печально, но болезни мозга могут начаться в любом возрасте, и там много разных пациентов — и молодых, и старых. А лечение… — он снова медлит, соизмеряя каждое слово с малейшими сокращениями мускулов на лице Джулии, — лечение, которое они предлагают, — лучше, чем ничего. Твоя мать получит первоклассный уход.

Я вижу, как Джулию буквально разрывает на части. Догадка посещает нас одновременно.

— Это частная клиника, верно? — В ее голосе не слышно и намека на надежду.

У Мэри нет частной медицинской страховки, а Джулия на учительскую зарплату не способна содержать ее в частной клинике.

— Да, Джулия, и я понимаю, что ты хочешь сказать…

Джулия перебивает его, издав невнятный звук, и застывает с приоткрытым ртом. Протест повисает в воздухе. Она понимает, что матери придется встать в очередь на койку в государственном медицинском учреждении. Мы оба думаем об одном и том же.

— Я уже позаботился об этом, — говорит Дэвид, а потом, словно меня нет рядом, целует Джулию в щеку. И затем ласково проводит по ее лицу тыльной стороной ладони, словно только что сказал ей тысячу слов, которые никогда не смогу сказать я.

Вернувшись на «Алькатрас», я обнаруживаю, что насос снова работает. Хозяин мастерской вручает мне ключи и советует поднять лодку из воды, чтобы как следует отремонтировать корпус. А еще предлагает обзавестись ведром побольше. На случай, если насос опять сдохнет.

Я растапливаю печку и набираю в чайник воду. Лезу в машинное отделение за гаечным ключом и натыкаюсь на бутылку виски, спрятавшуюся в самом сердце лодки.

Сделав несколько глотков прямо из бутылки, устраиваюсь на корме и, прищурившись, смотрю на спокойную реку. Сколько бы я ни выпил, я не смогу забыть выражение глаз Джулии, когда доктор Добряк показал, кто в доме хозяин. Больше я ничем не могу себе помочь.

Сегодня вечером я постараюсь забыть о тоске, которая накрывает меня, как только просыпаюсь, и не отстает до тех пор, пока я не проваливаюсь в короткий сон. Возможно, это эгоистично, но я оставила проблемы позади и несколько часов буду притворяться, что я — Джулия Маршалл, привлекательная женщина, которой не о чем беспокоиться. Джулия Маршалл, готовая исследовать новые возможности. Джулия Маршалл, подающая большие надежды.

Моя ладонь плотно обхватывает дверной молоток, скользит по дереву. Дверь открывается, и передо мной возникает Дэвид.

Раньше со мной никогда не случалось ничего подобного. Никто не появлялся в моей жизни так вовремя, как он. И ни в ком прежде я не нуждалась столь сильно, как нуждаюсь сейчас в Дэвиде, хотя мы и знакомы-то всего ничего. Его уверенность, опыт, мудрость и участие дарят мне лучик надежды, который в его присутствии становится все ярче. Я его ни за что не отпущу.

Дэвид в фартуке, в руках у него полотенце. Аппетит мой разгорается. Не сдержавшись, я коротко смеюсь.

— О господи! Обещаю, что никому не расскажу.

На самом деле мне нравится его вид. Немного нелепо, но нормально, а мне по душе все нормальное. С наслаждением вдыхаю запах свеженарезанной зелени, аромат подрумянивающегося мяса, смотрю на огонь в камине.

Дэвид устраивает экскурсию по дому. Главное, ничто не напоминает мне о маме.

— У тебя прекрасный дом, — говорю я, когда мы возвращаемся на кухню.

Судя по всему, здание старинное, но внутри отремонтировано на современный лад. Я как-то не представляла Дэвида в таком месте. Это семейное гнездышко — правда, без семьи, — и я задумываюсь, пусть ненадолго и виновато, как было бы здорово, если бы по комнатам бегали Алекс и Флора. Смех и топот эхом отражались бы от облицованных плиткой стен и изогнутых арок в коридорах. Повсюду бы валялись игрушки. От этих мыслей нарастает смутное дурное предчувствие, и все же приятное возбуждение пересиливает: в моей жизни что-то происходит, и, возможно, что-то хорошее. Мне горько и сладостно от ощущения, что скоро предстоит принять важное решение. Мне кажется, будто мы с Дэвидом знакомы целую вечность.

— А я думала, ты из тех парней, что предпочитают жить в городской квартире. — Я облокачиваюсь на стол, наблюдая за ним. — Ты слышал что-нибудь о маме? Есть новости?

— Потерпи, Джулия. Она находится там всего несколько часов. — Дэвид улыбается, подает мне стакан минеральной воды, и от его улыбки мне кажется, будто он обнял меня и притянул к себе. Такой краткий и бесконечный миг. Между нами есть связь, нечто общее. Не зря я в него влюбилась.

— Ты прав. Глупо с моей стороны. Просто я беспокоюсь.