Огромное спасибо матери, все что имела добыто с ее помощью — пусть бы подольше жила, но что теперь? Остается только свалить на нее вину за проклятую землю, больше пока не на кого… Вампирам не так уж много доверия, сами они друг друга подъедали при первом удобном случае. Хорошо, не знают пока, что драконы на голодном пайке. Да и сами драконы — голодные твари, не станут вникать в ее проблемы, если не сумеет добыть для них энергию сознаний, большую часть которой выдавливала из проклятой. В последнее время их, скорее, удерживало разве что их собственное любопытство и недоумение… Бред какой-то, не могли достать человека — звали, манили, шарили окрест, не переставая, сканировали, а все без толку. И послали бы, да как — вот оно, сознание, бери и пей, а раскровить не можете — ваши проблемы! Это могло означать только одно: предатели испепеляют не хуже драконов, словно не они проклятую в плену держали, а она их… Пошутили вампиры, преклонили перед проклятой колени, каждый день, каждую минуту умоляют обесславить имя их, раздавить, как вошь? Как же так искренне-то? Это ж каким вампиром надо быть, чтобы драконов обвести вокруг пальца?! Или с дуба пали вампиры, открылся проклятой, как душа, каждый день спасая ее? Но ведь ни на одном наложении Зова не бывала! Близко не подпускали ее вампиры к себе, Матушка и дядька Упырь день и ночь пуще глаза стерегли!

И что это — месть, захват трона, или случайные обстоятельства свели проклятую и вампиров вместе? И будто в лицо кто плюнул, в последнее время тошно становилось от себя самой.

За своими размышлениями Ее Величество не сразу заметила, как изменилось выражение в миг посеревшего лица Его Величества. Зрачки его расширились, взгляд стал неподвижен.

— Что так смотришь? — вскрикнула Ее Величество, испугавшись.

Тот да не тот вдруг увидел Его Величество лик жены — будто тень накатила, оскверняя лицо любимой своим поганым языком…

— Клыки! — тихо ответил он, не отдавая отчета сказанному.

— Что? — взревела она, нервно передернувшись, невольно бросая взгляд в сторону зеркала, которое не к стати было далеко. — Как смеешь оскорблять меня, меня! Свою душу! Прочь! Пошел прочь!

Но Его Величество уйти не смог. Он сделал шаг, другой, схватился за голову и с тихим стоном повалился на пол.

— Прости! Прости! — прошептал он, хватаясь за сердце, с ужасом глядя в ее лицо, мелко затрясшись от страха. Губы его посинели. Он простонал едва слышно: — Врача! Пожалуйста!

Губы его синели, открываясь лишь для шевеления, так что сказанное она больше прочитала по губам, чем услышала ушами. Вроде бы испустил он ужас в ее сторону, но всеми мыслями летело ее сознание к его боли.

— Врача! Срочно! Врача! — закричала Ее Величество, кинувшись к дверям, перепуганная больше, чем муж.

По дороге она успела краем глаза взглянуть на свое отражение. Маска, хоть и смазанная, была на месте. Но придуриваться он не умел. Значит, увидел ее настоящую. Ко всем бедам только этого ей не хватало!

Дворец заходил ходуном, затопал сотнями ног, наполняясь испуганными криками.

— Врач скоро будет! — сообщила вбежавшая служанка, кидаясь к графину с водой. — Он в спальне вашего дяди господина Упыреева! — проговорила она скороговоркой, испуганно проливая воду на полотенце и обтирая лоб Его Величества. — Ему совсем плохо, говорил с утра, будто летит с большой горы в пропасть. Холодно и голова кружиться, так что подняться не смог. Но даст Бог, отойдет!

— Да что же это такое?! — взорвалась Ее Величество и, взяв нежно мужа за руку, спросила слабым голосом: — Обождешь врача?

— Подожду, — ответил он, боясь пошевелить головой. Боль выходила откуда-то из сердца, передавая по буквам и отпечатываясь в сознании: У-Б-О-Г Ч-Е-Л-О-В-Е-К, Е-С-Л-И П-Ь-Е-Т К-Р-О-В-Ь Б-Р-А-Т-А! У-М-Р-И В-А-М-П-И-Р! З-А-К-О-Н — Я-Д Д-Ъ-Я-В-О-Л-А! Войдя в сознание, послание смазалось и растворилось.

Прибежал напуганный до полусмерти врач, бросился прощупывать пульс, впрыскивая инъекцию в вену. За доктором в комнату вошли еще несколько придворных, ожидая приказаний.

— Ваше Величество, мы поднимем вас и перенесем на софу, — предупредил доктор, приготовляя место для больного. — Осторожно, осторожно! — придерживая Его Величество, покрикивал он на слуг. — Под голову подложи!… Как вы, Ваше Величество?

— Уже лучше, — слабым голосом проговорил Его Величество, зевая.

— Как произошло, как случилось? — нетерпеливо перебил его врач, прослушивая сердце и снимая показания давления.

— Что с ним? — испуганно спросила Ее Величество, которая стояла рядом со скрещенными на груди руками.

— Сердце, дорог…, Ваше Величество, — поправился доктор. — Сердце!

— Какое сердце? О чем это вы? — застыла Ее Величество, бледнея. — Откуда у него сердце?

Испугаться было от чего. У вампиров сердце сбой не давало, ее голова, совершенно честно примазанная к его матричной памяти — и чудовища, и мужа, определяла кому и чем болеть. Если предатели с другой стороны не обвинили ее во лжи, накладывая свои заклятия. Неужели ее догадки стали явью?!

— Доктор, убедите меня, что вы правы!

— Ваше Величество, если бы вы послушали его сердце, вы бы, без сомнения, мне поверили! Пульс нарушен, давление скачет…

— Доктор… — слабым голосом проговорил Его Величество. Глаза его слипались. — Мне нужно… вам рассказать… — он умоляющим взглядом обратился к жене. — Милая, проси уйти… всех…

— Вон! Все вон! — закричала Его Величество, указывая рукой на дверь.

Доктор испуганно вскинулся, но Ее Величество жестом остановила его, провожая остальных взглядом.