Ваня сжал губы, а Саша, который успел вернуться из туалета, разрыдался и снова выбежал из кабинета. Я поразилась нервной системе Анатолия: дети в истерике, жена исчезла, а он преспокойно сидит в кафе, лопает бутерброды и повышает уровень сахара в крови.

– Напиши телефон Лаврентьева, – попросил Макс, – если его помнишь.

Ваня вынул сотовый:

– Вчера его набирал. Вот, я продиктую.

Я посмотрела на руку парнишки, сплошь усыпанную мелкими веснушками, и не сдержала удивления:

– Анатолий ярко выраженный брюнет, Лариса темноволосая, а вы с братом рыжие?

Ваня взъерошил волосы цвета морковки:

– Мы в маму, ее в детстве лисой Алисой дразнили. Она нам с Сашкой рассказывала, как одноклассники над ней изгалялись: «Рыжая, рыжая, конопатая, убила бабушку лопатой», еще похуже дразнилки придумывали.

– Ерофеева рыжая? – подпрыгнула я.

Иван кивнул:

– Мама как в институт пошла, сразу краситься стала в темный цвет. Она сначала хотела русой стать, но не получилось, рыжина вылезала. У нас бабушка такая была, огонь! Маме еще повезло, ей только цвет волос достался, глаза у нее от деда, темные, и пигментных пятен нет. А мы с Сашкой как перепелиные яйца, в особенности летом. Зимой веснушек меньше, но чуть солнце выйдет, чума. Мама иногда глянет на нас и говорит: «Хорошо бы у меня внуки-мальчики родились, а то рыжим девочкам не очень весело».

– Лариса красила волосы, – громко произнесла я и посмотрела на Макса.

Муж моментально понял, о чем я думаю.

– Когда она в последний раз посещала парикмахерскую?

Ваня растерялся:

– Не знаю! Это важно? В маминой сумке должен лежать ежедневник, она в него все-все записывала, чтобы не запутаться в уроках и других делах.

Я постаралась сохранить невозмутимое выражение лица. В голове у каждого маньяка есть четкий образ женщины, которая ему нужна. Она необязательно молода, красива и умна. Некий Березов нападал исключительно на шестидесятилетних дам, а орудовавший в советские времена Лазарев выбирал женщин в красных пальто. Наш фигурант похищает только темноволосых, стройных тридцатипятилетних женщин. Это стереотип, другие, даже красавицы вроде Елены Прекрасной, ему совершенно не нужны. Но Лариса рыжая. Что испытает он, увидев, как волосы Ерофеевой у корней светлеют? Он обозлится на жертву и, с большой долей вероятности, убьет ее за обман. Лариса ни в чем не виновата, но психа невозможно переубедить. Нефедов, убивая пенсионерок, мстил таким образом своей бабушке, которая привязывала внука на ночь к панцирной сетке кровати. Старуха действовала из благих побуждений, она пыталась вылечить мальчика от энуреза, ей было жаль матрас и постельное белье. У Лазарева мать всегда носила красное пальто. В один день ласковая мамаша надела его, сказала шестилетнему сыну: «Скоро вернусь, еда на кухне», – тщательно заперла дверь и ушла.

Мальчик несколько дней сидел дома, съел оставленный матерью батон, кричал, звал на помощь, но никто из соседей не обратил внимания на шум. Брошенного малыша обнаружили случайно. Его отправили в детдом, где он долго ждал, что мама, одетая в красное пальто, вернется.

У некоторых людей бывают безотрадные детство и юность. Но никто не знает, почему одни закаляются, сами себя воспитывают, становятся успешными людьми, другие ломаются и до последних дней винят в своей неудачной жизни обстоятельства, а третьи превращаются в преступников. Зато хорошо известно другое: серийный убийца – раб своих привычек, поэтому его в конце концов и находят.

– Случилось что-то плохое? – испугался Ваня.

Я быстро взглянула на мальчика. Не стоит сообщать ему правду. Интересно, с какой скоростью у человека отрастают волосы? Сколько у нас времени? Неделя?

– Ничего хорошего в исчезновении Ларисы нет, – осторожно сказал Макс, – но не будем впадать в панику. Сейчас тебе дадут лист бумаги, вы с Сашей сядете в соседнем кабинете и будете вспоминать, не случилось ли за последнее время что-то необычное.

– Что? – тихо спросил Ваня.

– Все! – ответила я. – Например, мама внезапно отменила урок, купила незапланированную вещь, заболела, загрустила или, наоборот, повеселела, изменила прическу. Вот моя визитка, звони в любое время, днем, ночью, не имеет значения. А сейчас попытайтесь с братом вспомнить мельчайшие подробности, нас интересует все, даже сломанный ноготь вашей мамы.

– Хорошо, – пообещал Ваня.

Поздним вечером я, навесив на лицо улыбку, остановилась у двери, отделанной исцарапанной пластиковой панелью, имитирующей натуральный дуб. Семья дипломата занимала квартиру в самом центре Москвы, на Садовом кольце, но дом был заполнен коммуналками, лифт отсутствовал, я поднималась по лестнице и обратила внимание, что косяки почти всех апартаментов украшает большое количество звонков. На элитное жилье здание никак не тянуло.

Дверь в квартиру Лизы распахнулась, на пороге появилась худенькая девочка в джинсах. Несмотря на душный июльский вечер, она куталась в мужской серый свитер.

– От папы посылку привезли? – хрипло спросила она, забыв поздороваться. – Давайте ее сюда.

Я мило улыбнулась:

– Меня зовут Лампа. А вы Лиза?

– Угу, – буркнуло худосочное бледное создание.

– Не дадите мне водички попить? – попросила я. – Запыхалась, пока поднялась.

– Сейчас притащу, – пообещала хозяйка и хотела затворить дверь, но я бесцеремонно вцепилась в ручку.

– Лиза, извините, а можно воспользоваться вашим туалетом?

Девушка нахмурилась:

– Зачем?

Вот уж всем вопросам вопрос! По какой причине люди ходят в сортир? Ясное дело, они там в футбол играют!

– Ехала долго, – запричитала я, – вот и приспичило, окажите любезность! Не беспокойтесь, я туфли сниму и ничего не запачкаю.

Елизавета уперла руки в бока:

– Че? Папахен велел вам разведку провести?

Я опешила:

– Кто?

– Отец, – огрызнулась Лиза, – попросил посмотреть, что у меня творится? Зайдешь внутрь, потом ему настучишь? Вали на…! А папахену передай: мне его подарки не нужны. Он в своей Африке десятый год сидит, сюда носа не показывает, думает, что в Москве до сих пор шампунь не достать, вот и шлет дерьмо!