В двадцать два часа ожил тейлор. От неожиданности Калинов вздрогнул: он уже думал, что теперь о нем вспомнят только утром. Он подошел к столу.

Звонил Рассел.

— Я от медиков.

— И что они выяснили? — вскинулся Калинов.

— Странные вещи… Твоя дамочка — все-таки человек, но это не самое удивительное. Удивительнее другое… Медицина утверждает, что выстрелы из парализатора и из пистолета были произведены по трупу. Эленор Шепард была мертва к этому моменту уже как минимум сутки.

У Калинова отвалилась челюсть.

— Это не все, — сказал Рассел. — Врачи обнаружили, что выстрелы из пистолета произведены серебряными пулями. Это верно?

— Верно. Я и в самом деле стрелял ими.

— Но как ты догадался, что они помогут?

— Я не догадывался. Просто на всякий случай… Довгошей вчера сказал, что на привидения надо ходить с другим оружием. Вот мне и пришло в голову, что серебряные пули могут оказаться тем самым оружием.

Рассел внимательно посмотрел ему в глаза:

— Ладно, я освобождаю тебя из-под ареста. Сейчас сообщу Милбери, чтобы тебя выпустил. Оставайся на месте, нам нужно будет поговорить… Похоже, ты прав: против нас действительно работают не люди.

— А я что говорил! — воскликнул Калинов. И осекся: не стоило сейчас так сильно выражать свои эмоции.

Рассел кивнул и отключился. Через пять минут щелкнул замок и на пороге возник улыбающийся Милбери:

— Получен приказ, шеф, освободить вас из-под ареста.

— Я не сомневался, что так оно и будет! — сказал Калинов, и в голосе его проскользнула нотка самодовольства. — Разве я похож на убийцу?

— Однако этим арестом Рассел спас вас от массы любопытных людей, — сказал Милбери, выкладывая на стол парализатор и пистолет. — Приказано также немедленно вернуть вам оружие.

Калинов ласково погладил вороненый ствол:

— Спаситель ты мой!

Он вытащил из рукоятки магазин, пересчитал патроны. Достал из ящика стола три новых и вставил в магазин.

— Как видишь, моя мысль оказалась верной… Но не можешь ли найти мне что-нибудь посерьезней? Под мою ответственность.

— Зачем? — удивился Милбери.

— Пригодится!.. Или ты думаешь, теперь они оставят меня в покое? Черта с два! Со вчерашнего вечера к Крылову у них путь только через Калинова.

Милбери задумался, потом кивнул:

— Найдем.

— Что бы я без тебя делал! — Калинов положил оружие в стол. — Ночевать буду здесь: шеф еще собирался появиться. Засада в порядке?

— В порядке. Никаких признаков незваных гостей.

— Придут. Нет у них другого пути!

Милбери отправился к себе. Калинов походил по коридору, разминая мышцы, затем вернулся в кабинет и присел на тахту. Надо дожидаться Рассела. Впрочем, домой все равно не хочется. Нечего ему дома делать. Вот если бы там его ждала Марина!.. Или хотя бы Виточка…

И тут началось.

Из углов кабинета потянулись тонкие струи серого тумана. Калинову в голову пришла дикая мысль, что его хотят отравить. Впрочем, он тут же отбросил ее: мысль действительно была слишком дикой для того, чтобы оказаться правильной. Серые струи медленно вытянулись в центр кабинета, к светильнику, и затеяли вокруг него странный танец. В помещении потемнело. Как перед грозой.

Калинов вздохнул: ставшая привычной за последние дни чертовщина продолжалась, и он был готов к чему угодно.

Светильник погас окончательно, но темнота не наступила: серый туман начал слегка светиться и мерцать. Струи собрались в облако, облако приняло форму идеального шара и неторопливо двинулось к Калинову.

«Ну вот и гости, — подумал он. — Рановато, конечно, я не очень готов, но, может, это и к лучшему. С подготовленным человеком разговаривают иначе, чем с захваченным врасплох да еще и безоружным… Пойдем же вам навстречу!»

Он лег на тахту, расслабился и стал ждать дальнейшего развития событий.

Мерцающий шар приблизился, неторопливо окутал лежащего человека, и Калинов вдруг почувствовал, как некая сила подняла его над тахтой и мягко потащила вверх, к потолку. Попробовал шевельнуться и не сумел: тело словно залили чем-то очень похожим на желе. Дышать он тоже не мог, но — к его удивлению — удушье не наступало. И он успокоился, перестал дергаться. Что бы ни происходило, от него, похоже, все равно ничего не зависит…

Движение по-прежнему представлялось вестибулярному аппарату как подъем, и было непонятно, почему Калинов и окружающее его вязкое нечто до сих пор не расползлись по потолку.