Ганс показал на небо:

— Сегодня пойдет дождь. Если нам повезет, он продолжится и завтра. А это значит, что бантагские летающие шпионы не смогут ничего пронюхать. Мы пойдем компактными квадратами, каждый полк отдельно, в центре квадрата будет снабженческая база полка. Таким образом мы дойдем до Тира, возьмем его и подождем, пока нас не вывезут.

— Кто?

Ганс улыбнулся:

— Я думаю, Буллфинч припрятал там кое-что. Однажды он уже выручил меня, второй раз сделать то же самое легче.

— Сэр, но ведь надо эвакуировать целых три корпуса, почти пятьдесят тысяч человек!

— Ну, во-первых, около сорока. Одну из дивизий Бейтса я отправляю под его командованием в горы для маскировки — пусть бантаги поверят, что мы прорываемся на север. Это на какое-то время удержит Гаарка на месте. Рассредоточьтесь там, устраивайте засады, побольше шума. Может быть, они даже двинут против вас серьезные силы. Я думаю, что Гаарк на самом деле хочет, чтобы те войска, которые наседают на нас с юга, поддержали его на севере. А мы постараемся отвлечь их на себя, в противоположном от него направлении, подальше от основной схватки.

— Так это и есть наша цель?

Ганс печально улыбнулся:

— Ничего не могу обещать, приятель. Подкинь им побольше работы, дерись в свое удовольствие, затем разбей дивизию на небольшие отряды и двигайся к морю. Я постараюсь раздобыть легкие суда и подобрать тебя.

Бейтс кивнул.

— Я не брошу тебя, Бейтс. Нам надо заморочить Гаарку голову, и это твоя основная задача. А как только заставишь его отойти, направляйся на запад.

— А как мне найти Буллфинча?

— Он будет там. Прошлой ночью я послал к нему несколько конных курьеров, они предупредят его.

Винтовочная стрельба впереди слилась в сплошной грохот. Выдвинутая вперед дивизия начала отходить назад. Батарея, занимавшая позиции как раз напротив того места, где Ганс проводил совещание, открыла огонь поверх голов отступающих.

— Таков наш план, джентльмены. Нам сегодня многое надо успеть. Я составлю для каждого из вас план действий. А теперь — за работу.

Он еще раз внимательно вгляделся в их лица. Было ясно, что большинство сомневается в правильности принятого им решения. Слишком уж оно было неординарным. Когда офицеры разошлись, Ганс вопросительно поглядел на оставшегося с ним Кетсвану.

— Им это не понравилось, дружище, — сказал тот.

— Мне и не надо, чтобы это им нравилось. Главное, чтобы они действовали в соответствии с планом.

— А ты уверен, что твое сообщение дойдет до Буллфинча?

Ганс сделал Кетсване знак, чтобы тот подошел поближе.

— Нет, не уверен, — тихо сказал он. — Мы узнаем это, когда прибудем в Тир. Если Буллфинч будет там, значит, сообщение дошло.

Кетсвана, покачав головой, рассмеялся:

— Я всегда говорил, что ты чокнутый.

— Именно поэтому победа будет за нами.

Поезд еще не остановился, а Эндрю уже соскочил с подножки. Он послал сообщение с телеграфной станции в двадцати милях от Порт-Линкольна, и длинный ряд санитарных фургонов уже ждал их. Сквозь толпу санитаров протолкался Эмил. Он схватил Эндрю и оттащил его на крыльцо станции.

— Эмил, со мной все в порядке.

— Ну да, я вижу. — Он заставил Эндрю сесть. Сняв с Эндрю очки, он внимательно осмотрел его глаза, затем приложил ухо к груди. — Вдохни поглубже.

Эндрю подчинился, зная, что доктор не отстанет, пока не выведает все, что ему нужно. Эмил схватил его за руку и велел согнуть ее, и тут Эндрю, поморщившись, признался, что не может. Открыв большую сумку, Эмил достал склянку с мазью и не скупясь намазал ею лицо и руку Эндрю. Затем он начал бинтовать руку. Эндрю запротестовал, сказав, что рука нужна ему, чтобы писать.

— Посадишь кого-нибудь, чтобы писал под твою диктовку. Ты счастливчик, Эндрю, ты даже не представляешь, какой ты счастливчик.

Эндрю рассказал ему, как геройски вели себя офицеры его штаба, которые сначала прикрыли его, когда взорвался котел, а потом перетащили на другой поезд.

— Погиб Станислов, племянник Калина, — вздохнул он.

Эмил приостановился и посмотрел на платформу, на которой лежало больше двух десятков тел.

— Он спас мне жизнь, — сказал Эндрю. — Я думаю, это он свалил меня с ног и закрыл своим телом при взрыве.

Он закрыл глаза, пытаясь совладать с нахлынувшими на него чувствами. Можно было потерять контроль над собой там, в темноте, но здесь, где в воздухе нависла угроза, тяжелая и ощутимая, как запах смерти, это непростительно.

— О боже! — простонал он. — Сколько еще таких мальчиков погибли за меня?

— Они погибли не только ради тебя, Эндрю Кин, — мягко поправил его Эмил, отрезая конец бинта. — Ради Республики, ради победы. В первую очередь, он погиб ради этого. Он не мог спасти нас всех, а ты можешь. Он понимал это и отдал за это свою жизнь. Так что теперь ты должен спасти нас, вот и все.