Небольшая группа обиженных дворян собралась в библиотеке особняка господина де Ноая в Венсене. Это были основные участники парламентского заговора: председатель де Мем и вице-председатель Бламон, потрясенные случившимся до глубины души и все еще опасавшиеся ареста, старый маршал де Вильруа, убежденный, что и его тоже ожидает арест, молодой герцог д'Омон, представлявший интересы Менов, и граф Орн, расстроенный сильнее всех.

Они были близки к полному отчаянию. Ноай уверенно сказал, что заговор постигла неудача, потому что среди участников находился предатель.

— Бог мой, как вы проницательны! — передразнил его граф. — Наша вина, что мы этого сразу не предвидели. Ведь нас было так много, что это был просто секрет Полишинеля.

— Много? — сказал де Мем. — Нас было меньше десятка, тех, кто действительно знал. Кроме тех, кто тогда присутствовал, а также вице-председателя Бламона и советника Бомануара, только герцог и герцогиня Мен знали об этом, а они не могли предать нас.

— Это может быть как настоящее предательство, так и просто болтливость, — сказал д'Омон.

— Это, — дрожащим голосом произнес старый маршал, — слишком слабо сказано — болтливость.

— Не важно, как это назвать, — ответил д'Омон.

— Я спрашиваю себя, — сказал Орн, — кто мог рассказать.

— Вы только себя спрашиваете или всех нас? — раздраженно произнес Ноай.

Граф посмотрел на него.

— Да, вы правы. Почему мне себя одного спрашивать?

— Потому что вы можете знать ответ.

— Это намек?

— Могу высказаться прямо. Если уж кто-то и проболтался, то это, скорее всего, вы. Вы слишком много пьете, граф. А люди, которые слишком много пьют, обычно и слишком много болтают.

— Ну, это уже слишком. Вы обвиняете меня, не имея никаких доказательств.

Д'Омон вмешался, чтобы остановить ссору.

— Господа, мы пытаемся выяснить причину неудачи, но не так важно, отчего она произошла, если мы все равно ничего не в силах изменить. Мне кажется, разумнее будет держаться вместе, чтобы исправить положение и обдумать новые пути для достижения нашей цели.

— Своевременное напоминание, господин герцог, — одобрил его де Мем. Вильруа спросил:

— Что вы имеете ввиду?

— Я считаю, что дикие планы Ла приведут Францию к гибели.

— Мы обнаружили это несколько раньше, — презрительно усмехнулся де Ноай. — Еще до того, как задумали наш план.

— Трудненько будет с ним справиться, — проворчал Вильруа, — счастье игрока, похоже, от него не отвернулось.

— Удача рано или поздно изменит ему, — сказал д'Омон. — Хуже другое — за него горой стоит регент.

— Герцог говорит правду, — сказал Орн, с горечью вспомнив отношение регента к нему самому.

Ноай недовольно произнес:

— Если мы будем говорить друг другу только очевидные вещи, то ничего не изменится.

— Ничего не изменится до тех пор, пока его поддерживает регент, — сказал д'Омон. — Это, конечно, тоже очевидная вещь. Но она указывает нам, что следует предпринять.

— И что же, — дрожащим голосом спросил Вильруа, — по-вашему, следует предпринять?

Остальные молча смотрели округлившимися глазами на д'Омона. Он улыбнулся, растянув тонкие губы:

— Я вижу, вы понимаете, что пока регент находится там, где он есть, господин Ла будет сидеть у нас на шее.

Ноай посуровел.

— И что вы предлагаете? Убрать регента?

Д'Омон натянуто засмеялся.

— Ничего я не предлагаю. Я просто обрисовываю ситуацию.

Ноай встал.

— Эти ваши слова по сути являются предложением совершить государственную измену.

Д'Омон снова засмеялся.

— Не являются. Вы не так меня поняли. Но раз уж вы упомянули измену, то можно указать на то, что еще большей изменой будет измена Франции. Мы ведь согласны с мнением, что этот авантюрист хочет разрушить нашу страну, а сами остаемся пассивными. Повторяю, я просто называю вещи своими именами и ни к чему не призываю.

Ноай быстро возразил ему, опережая остальных:

— Ваше мнение, господин герцог, уже является призывом к измене. Говорить дальше означает просто потерю времени. Думаю, никто не поддерживает господина д'Омона в том, что он сейчас высказал.

Д'Омон запротестовал, говоря, что он не предлагал никаких действий против регента. Его целью было указать на то, что им нужно принять меры только против господина Ла. Он никого не разуверил, но, тем не менее, все согласились, что этот разговор не помешает им мирно отобедать у Ноая.