ЛЮБОВЬ В ПЕЧЕРАХ

Чистота веры, которую творили печерские праведники, была любовь. Торжество этой великой истины Христовой мы созерцаем, прежде всего, в житии самой братии. А затем и в Киеве и во всей Русской земле, которую озаряли и преображали лучи Печерского солнца. Невозможно понять древний Киев, не выяснив глубокой связи между ним и жизнью монастыря. Характер князей (но, разумеется, не одних князей) после Ярослава Мудрого (умер в 1054 г.) в течение около ста лет складывался под влиянием святости в Печерах. Люди не только настраивались благочестиво, но испытывали скорбь от своего уклонения от правды Христовой. И это вело их к великому покаянию. Менялись пути истории, и, вместо жалкой судьбы, жители Русской земли стяжали себе путь Господень.

Прежде скажем о любви братий друг к другу. В сущности, передать на словах жизнь любви невозможно. Даже апостол, говоря о первоначальной иерусалимской общине, выражается для нас трудно постигаемым языком: “было у них одно сердце и одна душа, и из имения никто ничего не называл своим, а все у них было общее” (теперь некоторым кажется, что это был какой-то усовершенствованный коммунизм). Это оттого, что великая благодать любви есть чувство, дарованное от Бога только данному человеку или данной общине, и совершенно недоступное для посторонних. лишь современники высокоблагодатных людей бывают иногда счастливы, ибо лучи той любви падают на их сердца и способны возжечь в них Божий огонь (про первую иерусалимскую общину сказано: “и находились они в любви у всего народа”, а также: “никто посторонний не мог пристать к ним”).

Вот почему и у Нестора мы находим изображение отношений Печерской братии друг к другу не по существу, а как бы описательно: “Нечто дивное, умилительное, радостное представляла из себя братия св. Печерской обители. Все они между собой пребывали в любви. Если кто-либо впадал в искушение, его утешали с кротостью (св. Феодосий плакал, когда наставлял), с любовью принимали на себя его грех и вместе несли епитимию”; “сокрушались о всяком, кто имел намерение оставить обитель из-за каких-нибудь тяжелых, по его вине возникших неприятностей; ходили за ним, как мать ходит за ребенком, стараясь, чтобы он забыл свою вину, и, если уходил, посылали неоднократно, прося с любовью возвратиться. Все шли к игумену, кланялись и умоляли игумена. и была великая радость, когда приходил обратно”.

Община совершенная не то что усваивает, а воплощает в себе истину Христову, выраженную апостолом Павлом так: “к слабейшему члену церкви- наибольшее попечение”. Не выгонять злого, а стараться смягчить его сердце. Не отлучать от себя, а нести за него наказание.

К преступнику относятся с величайшим милосердием, не только не наказывают, но не терпят, когда другие (власть) наказывают. Вот говорится в житии св. Григория, чудотворца Печерского. Преподобный ничего не имел, кроме книг для чтения и молитвы. Однажды ночью пришли воры и, притаившись, ждали, пока он уйдет к заутрене. Блаженный чувствовал их присутствие и стал просить у Бога им прощения и исправления. Тогда воры заснули и проспали пять дней. Наконец, св. Григорий при многих братьях разбудил их и сказал: “Уже пора, идите по своим домам”. Но от истощения они не могли двинуться. Тогда святой накормил их и отпустил. Когда правитель города узнал об этом, он посадил воров в тюрьму. Григорий очень опечалился, взял свои книги и принес правителю, как бы выкуп, прося их освободить. Через некоторое время эти люди пришли в обитель, чтобы остаться здесь навсегда работниками на братию. Однажды привели к игумену Феодосию связанных воров, пойманных на монастырском поле. Увидя их связанными, Феодосий заплакал, приказал развязать, дать им есть и пить. Ласково заговорил с ними, просил их отказаться от всегдашней праздности и быть снисходительными к другим, не обижать никого. Наконец, отделив им часть своего имения, отпустил. Они ушли, славя Бога, сказано в летописи.

Из Патерика мы узнаем, что милостивые отношения к преступникам не проходят бесследно, вернее сказать, имеют великий смысл, ибо на милость человека к человеку Господь ответствует Своей милостью и к милующему и к милуемому. Вот как говорится об этом в житии св. Феодосия. Однажды, когда был ремонт и ограда монастыря снята, в темную ночь пришли разбойники и подошла к церкви. Но, услышав там пение, удалились в лес, ожидая, когда братия разойдется по кельям. Через некоторое время разбойники вернулись, но опять слышалось пение и церковь была необычайно освещена. и так было в течение всей ночи. Но вот пришло утро и пономарь стал звонить к службе. Тогда разозленные разбойники, поняв, что были обмануты каким-то видением, решили прямо напасть на иноков и всех убить. Они устремились на церковь, где собралась братья. Но церковь вдруг поднялась на воздух вместе с людьми, там бывшими, незаметно для молившихся, но разбойники не могли даже дострелить до нее. Пораженные великим страхом, они разошлись по домам, обещая никому больше не делать зла. Через некоторое время старейшина их вместе с тремя товарищами пришел к Феодосию и, каясь, рассказал ему обо всем. и Феодосии, радуясь, что спасены души людей, с любовью отпустил их. и они пошли, славя и благодаря Бога и св. Феодосия”. То же самое было подтверждено и одним преступником, которого вели связанным мимо монастыря. Указывая на обитель, он сказал, что много раз приходил сюда для кражи, но всегда видел чудесный город, стоящий вверху, так что не мог к нему приблизиться.

Говоря о чудесах и любви в Печерской обители, приходит на мысль некое очень важное соображение, вообще, о жизни святых. Насколько в человеческом воспоминании ярко запечатлеваются чудеса, настолько бессильна память о любви. Причем необходимо отметить, что милосердие есть только плод любви, а не любовь, - любовь же есть свет сердца*; непередаваемые, неизъяснимые отношения сердечные. Вот почему о жизни святых по-настоящему мы ничего не знаем, ибо жизнь их есть только любовь, все же остальное несущественно для святости: “если имею дар пророчества и знаю все тайны и имею всякое познание и всю веру так, что могу и горы передвигать, а не имею любви, то я ничто” (I Коринф. 13, 2). (Иначе сказать, без любви нет разницы между святыми и лжесвятыми.) Поэтому нужно признать, что у русского народа, хотя и сохранилось воспоминание о Киево-Печерском монастыре как о некоем великом времени народной жизни, но что там было, никто по-настоящему не знает, или обманывается, принимая не существенное за главное. Что это именно так, изумительно засвидетельствовано в самом Патерике Печерском. Первая часть его составлена из записей летописца Нестора, принимавшего участие в святой жизни обители. Вторая часть написана архим. Поликарпом, который воспроизвел жития святых со слов еп. Симона, так же, как Нестор, бывшим в монастыре в пору его блаженной жизни.

* Об этом свете принято говорить: сияние святости.

И вот между “свидетельством Нестора о святых, первых черноризцах Печерских, из коих жития некоторых он описал в первой части” (так называется эта глава Патерика), и между “посланием Отца нашего Поликарпа к блаженному Акиндину, арх. Печерскому о святых Печерских” (так называется глава, заканчивающая писание Поликарпа) наблюдается чрезвычайная разница в духе писания. Нестор говорит только о любви (о чудесах он говорит мало), - любовь он ставит в основание жизни печерской; Поликарп же ни слова не говорит о любви, его поражают только чудеса - величие дел, как он выражается, и аскетические подвиги. Для Нестора воспоминание умилительно (его выражение) , для Поликарпа все это страшно: “я беседовал с тобою об этом с великим страхом и смущением”, ибо чудеса и большой аскетизм без памяти о любви возбуждают страх. Вот почему встречаются противоречия внутреннего характера во второй части при сравнении ее с первой. Достаточно одного примера: в житии св. Алипия (вторая часть) сказано: “монахи (двое) были обличены и выгнаны игуменом из монастыря”, - тогда как Нестор свидетельствует, что не только никого не выгоняли, но, “если кто из братии впадал в согрешение, все относились к нему с братским участием и сочувствием, а кто отходил из обители, все остальные печалились, призывая возвратиться”. Церковь, утратившая любовь, сейчас же найдет отговорку: особо преступных надо выгнать и т. д. Но любовь не имеет оговорок, и церковь Христова спасает грешных (“Я грешных пришел спасти”).

А теперь скажем о том чудесном воздействии, которое имела Печерская обитель на Киев и всю землю русскую. Вот что читаем в похвальном слове св. Феодосию: “Радуйся просвещение Российской земли, просиявшее, как десница с востока, и просветившее нас всех светом добрых дел”. Но почему говорится в единственном числе, только о Феодосии, а не о всей святой общине? Потому что св. Феодосия можно почитать трубой златокованой печерского неба. Это небо, исполненное видимых, мало видимых и вовсе невидимых звезд, дышало, жило любовью Христовой. Феодосия же Бог избрал быть Его сиянием, всем доступным.