Кинематограф появился относительно недавно, и Уинтроп, как и многие другие, был увлечен новым искусством и старался смотреть все новинки. Эдвин и Катриона ходили в кино гораздо чаще, чем в театр, и особенно любили смотреть французские фильмы вроде "Фантомаса". Когда порой приходилось представляться чужим именем, Кэти называла себя Ирмой Вамп, именем любимой героини из фильма "Вампиры".

— Неужели так трудно дать сдачи сопернику? — возмущался пассивностью актера Уинтроп.

Несомненно, фон Сайфертиц не умел постоять за себя, потому что Бэрримор продолжал "бить" профессора, не получив ни разу достойного ответа.

Однако внезапно что-то произошло: австриец стал яростно отвечать сопернику, и на лице Бэрримора появилось несколько настоящих синяков. Профессор разошелся не на шутку и, видимо, забыл сценарий, согласно которому Холмс должен победить. Как настоящий борец, фон Сайфертиц в последний раз ударил Великого Профиля с невероятной силой и отшвырнул в сторону. Раздался гневный крик режиссера, и съемку резко прекратили. Толпа обступила разбушевавшегося "профессора" и Бэрримора, из носа которого текла кровь.

— Господи, мое лицо! — всхлипывал на полу пострадавший.

Фон Сайфертиц пробормотал невнятное извинение, но Катриона не заметила искренности в голосе австрийца. Подойдя к "Холмсу", девушка протянула носовой платок. Кровь размазалась по лицу Великого Профиля, теперь Бэрримор совсем не походил на великого сыщика.

— Скажите, мой нос сломан? — жалобно хныкал актер.

Кровотечение быстро остановили, и Катриона, пощупав нос, сообщила, что волноваться не о чем.

— Слава Богу! — радостно вздохнул Бэрримор и в порыве благодарности поцеловал девушку в лоб.

Кэти представила, сколько поклонниц Великого Профиля мечтали сейчас оказаться на ее месте. Однако радости от такого жеста не испытала: девушка не страдала любовью к актерам и не терпела, когда до нес дотрагивались посторонние мужчины.

— Где гример? Приведите мое лицо в порядок, — требовал Бэрримор.

Помимо роли Холмса, он в скором времени готовился выступить на премьере "Гамлета", поэтому берег себя для исполнения мечты всей жизни.

— Спасибо еще раз, добрый ангел. Вы успокоили меня. Понимаете, играть Гамлета с пластырем на носу недопустимо. Я не пережил бы такое страшное крушение надежд, — не успокаивался Бэрримор.

Катриона улыбнулась, в очередной раз подумав, что все актеры — чудаки.

После неприятного инцидента Паркеру не оставалось ничего иного, как объявить завершение съемок. Пока лицо Бэрримора не заживет, продолжать работу невозможно.

Ассистент режиссера мягко намекнул, во сколько обойдутся повторные съемки в Британском музее, и лицо Паркера немного побледнело.

— Завтра ты должен хорошенько отлупить профессора, ясно? — угрожающе сказал он Бэрримору.

— Отлично. Даю слово, — ответил повеселевшим голосом актер.

Оборудование стали разбирать и поднимать вверх на лифте. Ночь съемок в главном музее Лондона кончилась раньше, чем планировалось.

Повернувшись к Эдвину, Катриона увидела хмурое лицо. Подав знак присоединиться к нему, Уинтроп направился в темную часть подвала.

— Здесь что-то происходит.

В голосе напарника зазвучали тревожные нотки.

Кэти тоже чувствовала опасность, витавшую в воздухе подземелья.

Съемочная группа почти полностью покинула подвал, лишь несколько человек убирали оставшееся оборудование. Выключив лампы, люди остались почти в полной тьме. Однако воздух подземелья мерцал каким-то красноватым оттенком; по всей видимости, где-то в глубине хранилища горело освещение. В то время как последние члены группы покидали подземелье, Эдвин и Катриона направились проверять подвал. Красноватый свет струился откуда-то из-за гигантской статуи в дальнем конце зала. Оставив позади знакомую часть подвала, где проходили съемки, молодые люди направились в глубину хранилища в сторону статуи. Издалека на огромном каменном лице исполина виднелась тень размером с человека, скользившая по гигантскому экспонату.

— Посмотри! Статуя, должно быть, закрывает какой-то вход в тоннель, потому что мерцание идет из-за каменной головы. Наверное, голову специально переместили в дальний конец, чтобы перегородить оставшийся незасыпанным старый тоннель.

Тем временем тень продолжала двигаться по каменной поверхности и постепенно исчезла за гигантским ухом.

— Вперед, там был человек! — сказал Уинтроп и побежал.

В отличие от напарника, Катриона не была уверена в этом, но перспектива остаться одной среди темноты ей не понравилась, и она поспешила за Эдвином. Тайный агент вынул из кармана пистолет и пустился вслед за таинственным незнакомцем. Отдых окончен, Катриона жалела, что не надела что-нибудь более подходящее для подобных приключений.

Подбежав к каменному истукану, мужчина остановился.

— Не понимаю, как удалось спустить такую громаду вниз?!

Свирепое выражение статуи, казалось, говорило о том, что исполин не в восторге от непрошеных гостей. Очевидно, тоннель находился за экспонатом, однако, чтобы пробраться туда, необходимо сначала залезть на великана. Эдвин пошел первый. Используя один из стоявших поблизости ящиков в качестве опоры, он залез на гигантскую мочку уха и вскарабкался наверх. Оказавшись наверху, мужчина увидел тоннель. Как и предполагал Уинтроп, статуя загораживала вход в секретное или заброшенное пространство подземелья. В узком каменном проходе горел тусклый красноватый свет.