Шрифт:
– Не могу сказать. Но не смейся надо мной: я это твердо знаю.
– Что знаешь?
– Если мы немедленно не уйдем из этого дома…
За спиной Филипа послышалось деликатное покашливание.
Он не слышал, как открылась и закрылась дверь. Солнечный свет, льющийся из трех больших окон, залил просторный зал со стенами, выкрашенными светло-зеленой краской, с ионическими белыми с золотом колоннами, наполовину выступающими из стен.
Когда глаза привыкли к яркому свету, он разглядел длинный нос, довольно неприятное лицо и серую с золотом ливрею старшего лакея Холдсуорта.
– Прошу прощения, милорд, но вас хотят видеть два джентльмена.
У Филипа, наливавшего чай из очень тяжелого чайника, похожего на погребальную урну, дрогнула рука.
– Не понимаю… – Он поднес чашку к губам и прищурился. – Кто эти двое джентльменов?
– Один из них – полковник Торнтон, милорд. Он передает вам привет. Полковник Торнтон поручил мне добавить, что второй джентльмен – сэр Бенедикт Скин, который выступает в роли… – лакей замялся, – его секунданта.
– Нет! – вскричала Дженнифер.
Горячий чай обжигал язык и небо. Филип улыбнулся, и его улыбка не сулила ничего хорошего.
– Просите джентльменов войти!
Глава 10. «На пистолетах, господа?»
Пустая чашка в руке Дженнифер так звякала о блюдце, что пришлось поставить ее на стол.
– Фил! Ты сошел с ума! Судья будет здесь и арестует тебя, прежде чем…
– Если повезет, может, и арестует. Дженни, ты мне веришь?
– Ты знаешь, что да!
– Тогда доверься мне сейчас.
– Ты хорошо стреляешь из пистолета? Филип криво усмехнулся:
– Из револь… я хотел сказать, из пистолета я всегда стрелял средне.
– Ты умеешь фехтовать?
– Насколько мне известно, я в жизни не брал в руки шпагу.
– Милый! Твой противник – известный дуэлянт и опытный фехтовальщик! Тебе не победить!
– Ты забываешь, Дженни…
Тут Холдсуорт весьма официально провозгласил о прибытии полковника Торнтона и сэра Бенедикта Скина, а потом поспешно ретировался..
Полковник Торнтон по такому случаю снова нарядился в парадную форму и выглядел безупречно – от завитков напудренного парика до золотых шнуров на алом мундире и позолоченных ножен, бьющихся о сапоги, начищенные до зеркального блеска. Хотя изъяснялся он вежливо, в его пустых глазах плескалась злоба.
Его спутник, очевидно морской офицер в отставке, носил полуофициальное платье. Это был полный человек, лысеющий и добродушный. Под его синим сюртуком с темно-желтым кантом и такими же пуговицами виднелся темно-желтый жилет; на нем были белые бриджи и белые чулки, заправленные в простые туфли с пряжками. Хотя он, вероятно, являлся другом Торнтона, но взирал на сего джентльмена без всякого одобрения.
– Ваш покорный слуга, господа, – поклонился Филип, не выпуская из рук чашку. Он посмотрел на сэра Бенедикта Скина, а потом перевел взгляд на Дженнифер. – Сэр Бенедикт Скин – мисс Дженнифер Бэрд.
– В этом нет необходимости, – отрезал полковник Тор-нтон.
– Прошу прощения, однако в этом есть необходимость, – возразил Филип.
– Тогда говорите: «контр-адмирал сэр Бенедикт Скин», – фыркнул полковник.
Дженнифер что-то пробормотала в ответ и присела, а сэр Бенедикт, поклонившись так низко, как позволяла его комплекция, наградил полковника Торнтона еще менее любезным взглядом.
– А сейчас, дорогая, – Филип улыбнулся Дженнифер, – оставь нас ненадолго. И доверься мне.
Дженнифер вышла из столовой, гордо подняв голову, – у Филипа потеплело на душе.
Дождавшись, пока за Дженнифер закроется дверь, полковник Торнтон шагнул вперед, сунув большие пальцы под белую с золотом портупею.
– Доброе утро, Гленарвон, – небрежно бросил он. – Вижу, вы все же притащили с собой на все готовую подружку?
– Неужели, полковник Торнтон, вы находите уместным обсуждать сейчас на все готовых подружек?
У полковника заходили желваки на скулах, рука взлетела к эфесу шпаги.
Видимо, Хлорис действительно порвала с ним, и порвала навсегда. Хлорис говорила правду: всю ночь она кричала на него, язвила и колола, задевая его тщеславие. И сегодня у Торнтона было лишь одно желание: убить его, Филипа.
– Эй, а ну, полегче! – вмешался сэр Бенедикт Скин, ощетиниваясь. – Лорд Гленарвон, я не имел удовольствия быть с вами знакомым.
– Я тоже, сэр, – отвечал Филип, кланяясь. – Я много слышал о ваших выдающихся подвигах, не говоря уже о вашей честности в роли секунданта и арбитра, – солгал он.
Сэр Бенедикт хмыкнул. Он был явно польщен, но пришел в такое замешательство, что от его лысеющей головы, казалось, вот-вот пойдет пар.
– Все не по правилам! – сказал он. – Не по правилам, тысяча чертей! Нельзя бросать вызов самому, являясь к противнику с секундантом! Лопни моя печенка!