– Покажите рану, – сказал профессор, который догадался, что от него требуется.

Вершков поднял форменную рубаху и повернулся боком, а Элькин внимательно изучил тоненький шрам.

– Порез нанесен хорошо заточенным, острым, металлическим предметом, – вынес заключение Абрам Семенович.

– Этот предмет мог быть скальпелем? – как бы между прочим спросил Вершков.

– Не исключено, – не замечая подвоха, согласился профессор.

– Скажите, Абрам Семенович, для какой операции характерен разрез в этой области? – Вершков заметил, как собеседник слегка побледнел и чуть замешкался.

– По размеру вашей раны трудно говорить о какой-то операции, – отозвался Элькин с большим опозданием. Что-то удерживало его от откровенного разговора на эту тему, но и молчать не имело смысла. Найдется и другой консультант.

– И все-таки? – не унимался настырный посетитель. – Если разрез углубить и удлинить?

– В этом месте делается операция на почку, – коротко бросил заведующий отделением.

– Спасибо, – Александр поблагодарил за обоих профессора и они покинули его кабинет.

– Почему эти вопросы меня так насторожили? – размышлял Абрам Семенович, оставшись наедине сам с собой. – Возможно это как-то связано с нашим делом, – мелькнула мысль. – Но с другой стороны, мне приходится делать более десяти официальных операций в месяц по пересадке почек. А может это связано с его внешними данными, – вспомнил он лицо Вершкова. – Старым становлюсь, нервишки пошаливают. Какая-то шантрапа порезала человека в другом городе, а я принимаю на свой счет. Но почему он так подозрительно посмотрел на меня, когда я чуть замешкался с ответом? С Крупениным я знаком, но его напарник вел себя, по меньшей мере, странно…

– Что здесь делали эти двое? – В кабинет буквально ворвалась Казакова, закрыв дверь на щеколду. Она чуть ли не нос к носу столкнулась с Александром в коридоре, но все же заметила его первой и успела повернуться спиной, делая вид, что рассматривает плакаты. Те прошли мимо, не обратив на нее внимания.

– Приходили консультироваться. – Поведение Любы не вызывало у Элькина оптимизма.

– На счет раны в правом боку? – Своей осведомленностью Люба пугала профессора.

– Откуда тебе известно? – спросил Абрам Семенович. Но сам ответил на поставленный вопрос: – Он говорил что-то о вашей встрече в Саратове у твоего брата. Значит его порезали, когда ты была там?

– Так ему известно, что я здесь работаю? – Вопрос одного был ответом другому.

– Я сказал ему об этом, – признался профессор. – Ваше сходство… – он не смог подобрать слов, а только развел руками.

– Еще бы! – воскликнула Люба. – Тебе когда-нибудь приходилось слышать, что с близнецами частенько такое случается?

– Он твой родной брат? – Элькину казалось, что все сегодня сговорились свести его с ума.

– Только он еще этого не знает. Но сейчас важнее другое.

– Что? – Профессор приготовился к самому ужасному, хотя сомневался, что еще что-то могло его удивить.

– Мой брат обманул тебя. – Его порезали не в Саратове, а в нашем городе, более того, это я сделала.

Абрам Семенович никогда в жизни не раскрывал глаз так широко.

– Значит он должен был стать донором? – догадался он наконец. – Не зря меня насторожили его вопросы. Он нас подозревает.

– Я придерживаюсь такого же мнения, – согласилась Казакова. – Поэтому, пока я не выясню с ним родственных отношений, деятельность с нелегальными донорами придется свернуть.

– Но мне только сегодня звонили из Москвы, что очередной клиент уже выехал к нам. Я связан обязательствами.

– Хорошо, но на ближайшее время он будет последним, – закончила разговор Казакова.

Последним донором оказался Гарик…

– Зачем тебе понадобилось врать профессору? – поинтересовался Василий у Вершкова после посещения отделения гемодиализа при Первой городской больнице.

– Когда-то в голову мне пришла бредовая идея, – начал делиться своими мыслями друг. – Что кто-то занимается неофициальной пересадкой органов.

– Дикий бред! – воскликнул Крупенин.

– Выслушай до конца, – попросил его Александр.

– Поначалу мне тоже так показалось. Но укол в мышцу ноги, внутривенный наркоз, сам порез подтверждали подобные предположения.

– Причем здесь рана?

– Она не похожа на удар ножом, потому что тонкая, ровная и аккуратная, словно нанесена скальпелем опытного хирурга.

– Но если поверить в твою версию, – перебил Василий. – Тебя не должны были оставить в живых или по меньшей мере, лишить какого-нибудь органа, – резонно заметил он, но с доводами друга уже не мог не считаться.

– Верно, – кивнул Вершков. – Данное обстоятельство вызвало у меня сомнения, которые сегодня отпали. Более того, в нашем расследовании появились подозреваемые, – интриговал он коллегу. Они сидели на кухне его новой квартиры за чашкой кофе.