– Не скажи, – возразил Сидорыч. – Сегодня мы отнесемся к нему с пониманием, а завтра он с нами последним куском поделится, – и он жестом пригласил Тараса Поликарповича.

– Как же, дождешься от него, – ответил Федя и впервые посмотрел на просителя. – Да он просто с женой поругался. Завтра помирится и забудет о нашем существовании, – сделал он свой вывод.

– Бросила меня жена. – Мирошниченко пересел на пол. Мнение окружающих его в данный момент не волновало. – Полгода, как от хозяина вернулся, а до сих пор нет прописки.

– Врешь! – с недоверием отнесся к нему молодой. Тарас Поликарпович извлек из внутреннего кармана справку об освобождении и протянул Феде.

– Читай, если не веришь.

Пожилой налил в бумажный стакан водку и протянул новому знакомому:

– Угощайся, как говорится, чем богаты.

Мирошниченко одним глотком выпил сорокоградусную жидкость и набросился на съестное, набивая полный рот и с трудом проглатывая пищу большими кусками. Федя с недоумением просмотрел документы и, пожав плечами, передал их Сидорычу.

– Я и так ему верю, – сказал тот и протянул документы хозяину. – Если ты надумал вести бродяжнический образ жизни, то справку сожги, – посоветовал он голодному. – Она будет тебе лишь помехой.

– Но я не собираюсь бродяжничать. – Мирошниченко даже подавился.

– А у тебя есть место для постоянного проживания? – поинтересовался собеседник.

– Нет. – Тарас Поликарпович перестал жевать и уставился на бомжа.

– Я тоже когда-то думал, что побичую немного, а потом все образуется, – продолжил Сидорыч. – И вот уже одной ногой в могиле, а все… – и он лишь махнул рукой.

– И никогда не пытался вылезти из этого болота?

– Болото засасывает. Не веришь, спроси у Феди. Он моложе меня, а подтвердит.

– А зачем пытаться? – вмешался в разговор молодой бомж. Пренебрежительная маска слетела с него. – Кому это нужно? Таких, как мы, только называют бродягами. На самом деле, каждый из нас имеет постоянное место обитания. Вот мы с Сидорычем на железнодорожном вокзале тремся.

– Что ж тут хорошего? Ты еще очень молод и многое мог бы успеть. – Мирошниченко вытер засаленные руки о полу дорогого пальто.

– А у меня нет жизненных целей, – заявил Федя, наливая себе водки. После того, как выпил: продолжил: – Вид у меня, конечно, не аховый, но сыт, одет, обут. Что еще требуется человеку?

– И милиция нас не трогает, – добавил пожилой.

– Почему? – задал наивный вопрос Тарас Поликарпович.

– А что толку? Мы что за день сшибем – вечером проедим и пропьем. Сдавать в вытрезвитель нас не выгодно, карманы пустые. В отделение милиции нас уже много раз таскали, но ни фамилии, ни документов у нас нет. Одна морока с нами.

– Ну, есть же закон о принудительном труде.

– Нелегко заставить работать тунеядца, хлопот больше, чем пользы. Закон есть, но на нас он не распространяется. Властям удобнее не замечать нас, нет, мол, в стране бомжей и все тут.

– Удобная позиция, – наконец согласился Мирошниченко.

– Главное не воровать и не ввязываться в уголовщину, – сказал Федя. – Мы когда привокзальную площадь подметем, когда подсобим при загрузке в вагон-ресторан, где чемодан какой поднесем пассажиру. От нас даже людям выходит прямая польза. Кто ж откажется от дешевой рабочей силы, а нашему брату лишь бы на бутылку, да на ломоть хлеба за день заработать.

– Копченая курица, колбаса – это не засохший кусок хлеба, – заметил, икнув, новый знакомый.

– Угощают, – улыбнулся Федя, обнажив гнилые зубы. – Присоединяйся к нам, голодать больше не придется.

– Ладно, – кивнул бывший начальник колонии. – Пока не определюсь.

– Ну-ну. – Сидорыч выпил и налил Мирошниченко.

– А где вы спите? – спросил Тарас Поликарпович, принимая очередную дозу спиртного из рук Сидорыча. – По ночам я вас в зале ожидания не видел. – Снующие пассажиры, брезгливо поморщившись, отворачивались и проходили мимо.

– У нас свой дом имеется, – похвалился молодой бомж.

– Где? – Мирошниченко поставил на газету бумажный стаканчик и захрустел соленым огурцом.

– В тупике есть брошенный плацкартный вагон – там и живем.

– Но там должно быть холодно.

– У нас буржуйка имеется, – вставил Сидорыч.

– А чем топите? – сыпал вопросами захмелевший Тарас Поликарпович.

– Углем. Как товарняк какой на станции остановится, мы натаскаем ведрами сразу на неделю, – пояснил Сидорыч.

– А говорите не воруете, – поймал его на слове новый знакомый.