— Ну ладно, лодка! Попробую с тобою совладать!

Схватил её рукою, хотел сесть, она — под воду! Не вышло. Достал Невзрачный Рыцарь рог драконий. Девица вскрикнула и тотчас же пропала. А лодка приплыла, ластясь к рукам, как кошка. Снова диво!

Вот сел он в лодку. Утлая лодчонка, а плывёт так знатно, словно тяжёлая ладья. Не качаясь, не черпая бортами, не виляя. Без вёсел. И прямо на середину озера.

Зачарован рыцарь. Что дальше будет?

Посередине застыли воды, словно льдом подёрнулись. Накрыл туман всё обозримое пространство. Исчезли в белом мареве заросшие осокой берега. Скрылось небо, словно нет на небе солнца. Засеребрились, заиграли воды, вскипел лёд, запели невидимые струны. Зазвучали во множестве неведомые голоса.

Склонился рыцарь над водами, силится увидеть что-то в глубине. Рог выпал из руки, и осветилась бездна. Вынырнули две белые руки, обняли рыцаря за шею и без всплеска утащили в воду.

Сидит Джек Бегунок на берегу. Не видит господина своего. Страшно. Что за шёпот вокруг него? Что за тени мелькают?

Рассеялся туман. Исчезла стужа над водой, растаял иней. Видит отрок: плывёт обратно лодочка, а в ней в доспехах сияющих, крытых светлым серебром, стоит прекрасный рыцарь. Сошёл на берег, и лодочка исчезла, как не было её.

— Иди, мой рыцарь. И помни, завтра из озера выйдет меч твой. Сегодня оставайся здесь, у меня в гостях. — пропел над чёрными глубокими водами нежный голос сильфиды озёрной.

— Ты ли, господин мой?

— Я, Бегунок.

— Как звать тебя теперь?

— Завтра я узнаю имя.

Лишь зарделось яркою зарёю утро, спешит преображённый Безымянный Рыцарь, всю ночь проведший в мечтах без сна, навстречу феё Нимуё. Кроме Бегунка, нет иных свидетелей того, что будет. Сокрыто тайной появление героя.

Идёт он к зеркалу озёрных вод в блистающих доспехах, с открытой головой. Задули ветры, засияли над озером серебряные искры, зашептали седые травы. Взметнулся плащ, как два серебряных крыла, и к ногам идущего опал покорно, стелясь по травам.

Склонился рыцарь над зеркалом воды и видит отражение своё в спокойной глади озера. И потрясён.

Он и не он. Такого лица не видел он даже у Белого Рыцаря. Таких волос не бывает у людей! Белым серебром сияют густые пряди. Но, более всего изумляют васильковые глаза. Он и не он.

"Разве это я?!"

Зазвенели тысячи литавр незримых, наполнился весь приозёрный воздух пляской искр, взвихрился серебром, взметнули ветры брызги. И смолкло всё, лишь поёт неведомый, далёкий, страстный голос, так, что немеет в восхищении душа. Так, что кажется — вот оставит вечный свой зов земля, отпустит твои ноги от себя, и ты взовьёшься, словно птица, в полёте — к небу!

— Иди по водам, Белый Рыцарь, — позвала Нимуё. — Иди ко мне! Прими свой меч, прими судьбу, прими в дар имя!

Застонал на берегу, осокою поросшем, Безымянный:

— Что я наделал! Не мне стоять здесь! Фея, ты ошиблась! Белый Рыцарь погиб. Я сам насыпал холм могильный меж лап окаменевшего дракона, что погубил его. Я лишь случайно, против воли взял то, что не мне предназначалось! Не для меня твой меч! Не мне твои доспехи! Не могу я носить имя, что предназначено не мне! Всегда в чужом! Всегда второй! Всегда не я!

— Нимуё не ошибается, — возразила фея. — Рог сам избрал достойнейшего. Ты взял свою судьбу, свою награду, свой приз. Иди же, возьми меч и имя! Перед недостойным разойдутся воды. Нога непосвящённого утонет! Смелее!

— Я верю!

Рыцарь ступил на воду, пошёл по ней, как по земле. Туда, где в тумане серебристом скрывалась Нимуё.

— Встань на колено!

Он опустился. Взметнулся в брызгах света, вырвался из вод, блеснул неотражённым светом сияющий клинок в руке озёрной феи.

— Он твой.

И меч покорно переметнулся в руку. Белый Рыцарь встал. Вознёс над головой его и крикнул громовым раскатом:

— Имя, фея!

— Ланселот, Рыцарь Серебряный!

На берег вышел Ланселот. Джек не узнал его. Разве это деревенский рыцарь?! Как может служить теперь ему Джек Бегунок? Ни он и ни Ронсар теперь не могут пригодиться блистательному рыцарю!

— Возьми коня, Джек, и веди на водопой. — велел так господин.

Хотел взять белого коня Джек — не вести же, в самом деле, старого каурого коняку!

— Моего коня, Джек, моего!

Повел Ронсара он на водопой. Едва хлебнул конь воду, как преобразился. Из старого заезженного, тихого коняки он превратился в некое подобие вулкана! Заржал, забил копытами, рванулся и вылетел на берег, воду отряхая с роскошной белой гривы. С мощным крупом, которому едва ли подойдёт то пропотевшее седло, что на берегу осталось. С прекрасной, тонкой мордой, с высокой шеей! Поводит гордо лиловыми очами.