— Я думаю, причина в том, — сказал Магирус, словно читая его мысли, — что последний потомок магического племени покинул вашу планету. На Земле больше нет волшебников — так оно всегда и происходит. Ты пришёл, и путь закрылся. Проблема ещё и в том, что миры, достигшие определённого технологического уровня, как бы кастрируют сознание своих жителей. Конечно, это метафора, люди сами обирают себя — они порождают вокруг себя химерическое пространство, неживую среду. Духовное пространство вашей планеты, словно паразитами, облеплено такими пузырями — они составляют прослойку между миром Земли и Селембрис, и она становится всё непроницаемее.

— Мне всё равно. — угрюмо ответил Лён. — Я отрекаюсь от того мира. Я житель Селембрис.

— Тогда у тебя остался последний долг перед твоим миром. — ответила Брунгильда, ласково кладя руку ему на плечо.

Магирус тоже улыбнулся, и Лён растерянно посмотрел на обоих — какой ещё долг? Перед кем?

— Прежде, чем ты отправишься на поиски Пафа, вернись домой и забери всё, что тебе дорого. Может, это фотографии, вещи какие-нибудь. Не оставляй ничего, о чём мог бы пожалеть. Но это ещё не всё. Ты не знаешь, что нынче за день?

Какой сегодня день? Когда он вышел из психушки, была явно весна, только холодно очень… А здесь так тепло. Так, что же за день?

— Тридцатое апреля. — с улыбкой сказал Магирус. — Сегодня в полночь время в вашем мире и в Селембрис совпадёт, и это будет последняя возможность пригласить кого-нибудь в наш мир. Зачем? Сегодня Вальпургиева ночь — мы отправляемся в полёт к своим истокам, а ты достиг совершеннолетия — восемнадцати лет. Так что сегодня ты впервые отправишься в полёт и можешь взять с собой спутника. Выбери того, кто тебе дорог. Сегодня мы пьём особенное вино — оно одушевляет самые диковинные фантазии. Так что, иди и подготовься, все разговоры отложим на потом.

— Кого ты позовёшь? — спросил Магирус. — Наташу?

Наташа. И она его оставила. Если бы у него была с ней связь, он бы нашёл слова, чтобы убедить её и обязательно позвал бы в эту ночь. Но Наташа сейчас где-то за границей, богатая и независимая — может, ей больше Селембрис и не нужна.

— Пойду, пожалуй. — сказал Лён магам. — Вещи соберу, Костика с Федькой навещу. Да! Я их позову!

Он вышел с волшебниками из дуба, и Брунгильда открыла перед ним котёл с заранее сваренным составом — это было волшебное вино. От него исходил чудный аромат, и Брунгильда со смехом призналась, что для несовершеннолетних это вино пахнет просто отвратительно и выглядит также, чтобы не напились и не вляпались в какую-нибудь историю. В такие ночи все ученики сидят по келейкам и носа не высовывают! Вот какое зелье нёс он с Пафнутием тогда, столько лет назад, на Лысую Горку!

***

Он возник возле школы, у крыльца, откуда испарился сегодня утром. В разгорячённые теплом Селембрис щёки сразу ударил холодный ветер — здесь была холодная погода и шёл слабый дождь.

Не обратив внимания на лёгкий испуганный вскрик за спиной — кто-то заметил его появление из пустоты — он направился к дому. Обошёл его и посмотрел снизу на окна своей комнаты. Вот она там, родная, тёплая, солнечная. Вон его старые лыжи на лоджии, трёхлитровые банки на шкафчике. Стёкла лоджии мутные, грязные — мама ещё в апреле вымыла бы их, а эта…

Лён сосредоточился и совершил перенос в пространстве — пока ещё он должен видеть место, куда собирается переместиться. Возникнув на лоджии, он чертыхнулся, попав ногами во всякое барахло, наваленное на полу. Облупленный трёхколёсный велосипед отлетел в сторону, попав в какой-то тюк с тряпьём. Раньше здесь было здорово сидеть в такую дождливую погоду и смотреть на улицу с большой кружкой чая. Потом Лён соверил ещё один перенос — за балконную дверь. Вообще-то ему было совершенно безразлично, есть кто дома, или нет — он в любом случае сделает то, что собирался — но всё же было приятно, что ему повезло не встретить никого из этй новой семьи.

Вдохнув пропахший мочой и пылью воздух бывшей своей комнаты, он окончательно понял, что дом этот больше не его. Достаточно иллюзий. Он уходит, и уходит в гораздо лучший мир, так что пусть эти наслаждаются…

Компьютер сдох, что, впрочем, не имеет никакого значения — в Селембрис нет электричества, так что про виртуальные игры придётся забыть навсегда. Лён без сожаления отвернулся от своей любимой машины — рвать концы, так рвать. А что ещё ему дорого в этом доме? Ни одной маминой вещи не взять — всё прибрала к своим слабым рукам Рая. Ничего не осталось и от Семёнова — что не загребли Верка с Евгением, то поимели новые хозяева.

Брезгливо скинув с дивана мокрый сиканый ком, он бросил отмыкающее слово и открыл диван, в котором лежали последние его сокровища. Одежда ему больше не нужна — из всего он вырос, к тому же на Селембрис носят всё другое. Откинув в сторону постельное бельё, подушку и одеяло, он вытащил то за чем пришёл — дорожную замшевую сумку, в которой хранились волшебные вещи, найденные в поиске. Закинув сумку на плечо, он увидел и ещё кое-что: целлофановый пакет с фотографиями из прошлого. Там были все — и мама, и Семёнов, детские снимки с Федькой, и кадры из прошедшего лета, когда они так счастливо провели с Наташей целый месяц в деревне.