Вторая девушка была одета точно так же и похожа внешностью на первую, словно близнец. Только цвет платья и волос был глубоко-зелёным, густо-изумрудным. Обе не шевелились и только следили глазами за подходящими гостями.

По мере приближения Лён и его спутник увидали, что глаза у девушек необыкновенны. У синей глаза были синими, у зелёной — зелёными, но широкая радужка вся искрилась и переливалась, словно в калейдоскопе!

— Меня зовут Газуелла. — сказала синяя, протягивая руку Лёну.

— А меня Ливиоль. — произнесла зелёная, точно так же беря за руку Кирилла, который от изумления потерял дар речи.

Они одновременно повернулись с необыкновенным изяществом, и протянули приглашающим жестом тонкие руки ко входу во дворец. От этого синхронного движения подолы прошуршали по полу и разошлись сзади, обнаружив длинные разрезы — это делало их похожими на узкие крылья.

Вблизи девушки были ещё тоньше — как будто две живые статуэтки из синего и зелёного драгоценного камня со вкраплениями жемчуга. Они провели двоих гостей под завесу из цветов, свисающую над высоким входом, и оба молодых человека оказались в просторной зале, освещённой всё тем же знойным янтарным светом, среди высоких тонких колонн в которой танцевали пары под нежную музыку, идущую непонятно откуда. Стрельчатые окна выходили в ночь, в зал вползали разные лианы, оплетали столбы, стелились вдоль стен, свисали с янтарных потолков.

Танцующие отличались друг от друга, как люди разных рас. Было много таких же тонких, изящных красавиц, как те, что встретили Лёна и Кирилла. Наряды их были самых разных цветов — от тёмно-золотого, сочно-коричневого, алого, до бледно-сиреневого и даже белого. Примечательно то, что волосы дам были совершенно в тон их платьям — очевидно, такова здесь мода. Удивительны были также и мужчины. Кто-то был в строгой чёрной шёлковой паре, но большинство также золотыми, зелёными, синими, красно-чёрными, крапчатыми. Необыкновенные драгоценные ткани, яркие глаза, тонкие лица, стройные ноги — толпа была просто фантастична, а над разноцветными волнами танцующих плыли волны ароматов.

— Скоро выйдет королева, — проговорила своим слегка шелестящим голоском Газуелла. — А пока давайте потанцуем.

Не спрашивая разрешения, она увлекла Лёна в толпу и положила ему на плечи свои благоухающие тонким ароматом руки в облегающей гладкой синей ткани. Большие глаза смотрели странно — их выражение понять было невозможно, потому что таких глаз у людей просто не бывает.

"Может, мы попали к цветочным эльфам?" — подумал Лён. Но, по рассказу Наташи, цветочные малютки выглядели совсем иначе, а тут Лён точно знал, что не уменьшился, как гости цветочных эльфов.

Он чувствовал себя неловко среди этой нарядной толпы — бал в янтарном дворце нисколько не походил на дискотеку. Здесь все были чересчур изящны, и он среди этих лёгких фигур с тонкими талиями смотрелся неуклюжим.

— Позвольте. — сказала с лёгким лукавством девушка, показывая в своей узкой ладони маленький флакончик. Струя запаха коснулась обоняния Лёна. Не понял он что к чему, как пальцы Газуеллы легко коснулись его висков, подбородка, быстрым движением она провела по его волосам, по рукам и груди. И тогда его ощущения внезапно изменились.

Отчего-то томительно-сладко поплыло в голове, как будто обстановка зала и колонны, и цветы, и самый воздух чуть стронулись с места и двинулись в танце вместе с парами. Это продолжалось лишь мгновение, а потом волны разнообразных запахов стали настигать его, и каждый запах словно говорил своим языком. От пары, скользящей мимо, шёл аромат влюблённости, восторга и упоения танцем. Проплыла волна ожидания и нетерпения, струя веселья и легкомысленного флирта, чуть ощутимое дуновение томного кокетства и поток сдерживаемой страсти.

На сердце стало так легко, как будто совлеклись с него давящие путы, как будто отпустили тяжкие заботы, и ноги сами понесли его в летящем шаге танца. Музыка обрела объёмность, глубину, проникновенность, чувственность, раскованность. Мимо скользнула пара, распространяя флюиды удовольствий, и Лён увидел, что это Базиль легко порхает со своей зелёной дамой.

— Мы ждём выхода королевы, — сказала ему на ухо Газуелла. — а потом отправимся в полёт. Сегодня праздник опыления.

— Я думал, это называется Вальпургиева ночь. — тихо ответил он, с наслаждением ощущая, как упругий шёлковый синий локон скользит по его щеке. От него лукаво пахло обольщением.

— Первый раз слышу. — рассмеялась девушка.

— Как называется ваш мир? — спросил он, ожидая любого ответа.

— Наш мир называется Эдем. — ответила она.

Неизвестно, сколько времени минуло с той минуты, когда они вступили в тёплые объятия Эдема, в его чувственную атмосферу и вовлеклись в нескончаемый танец среди залов янтарного дворца. Но вот пришёл миг, и что-то изменилось — ярче засияли стены, потёк с потолков новый аромат, возвещающий — в этом Лён не сомневался — появление царицы. Все гости расступились, освобождая середину, и по ней пошла необыкновенной красоты женщина — яркая брюнетка в открытом платье с расходящимся книзу подолом. Её кожа была бела, а волосы сияли чёрным блеском. Удивительное платье будто скроено из крыльев бабочки — чёрно-белое, с переливающимися пятнами.