— Просто шик, — с мрачной иронией ответил Уэнджер. — Дорабатывай эту же линию. Мальчик только что выдал цвет одежды, в которой она была в тот вечер. Раскололся совершенно неожиданно, как в тот раз, с именем. Темно-синий, запомнишь? Сходи в «Женский клуб», посмотри, не подскажут ли тебе, какого цвета была на ней одежда, когда она вышла из своей комнаты в понедельник вечером: кто-то, возможно, обратил на это внимание. И сделай это тихо, бляхой не козыряй. Я не хочу, чтобы она догадалась, что мы что-то там шьем, пока шитье не закончится. Ты всего-навсего парень, который без ума от девушки, имени которой не знаешь, но в состоянии вычислить ее методом исключения.

Второй звонок Уэнджеру (там же, полчаса спустя):

— Опять Брэд. Боже мой, ее алиби трещит по всем швам. По-моему, теперь у нас на нее и впрямь что-то есть.

— Ладно, оставь свой школярский задор. Поработаешь с мое, поймешь, что как раз когда думаешь, будто у тебя всего навалом, чаще всего оказывается, что у тебя нет ни шиша.

— Ну, так ты хочешь меня выслушать или никому ничего не говорить?

— Не выкаблучивайся, молокосос. Выкладывай.

— В тот вечер она у Карен Мэри не ужинала! Сначала эта шведка, которая заправляет заведением, горой стояла за нее: «О, да, да. Конечно, она быль здесь». Ну, после кинотеатра, уж и не знаю почему, но что-то вроде как навело меня на догадку, и я рискнул. Начал блефовать, прикинулся крутым и сказал: «Вы что, хотите обмануть меня? Думаете, я не знаю, что она заходила сюда сама и велела вам так сказать, если вас кто-нибудь об этом спросит? Ну как, хотите неприятностей на свою голову или хотите, чтобы у вас их не было?»

Она тут же сдалась. «Верно, — признала, вроде как перепугавшись, — она только что приходила сюда. Мне бы хотелось помочь ей, но, раз вы уже обо всем знаете, я не хочу себе неприятностей».

И подожди, это еще не все. Я копнул и в «Женском клубе». Лифтерша и портье оба помнят, как она выходила в тот вечер. И была она — в темно-синем.

— Возвращайся к папе, сынок, — нараспев сказал Уэнджер.

Третий звонок Уэнджеру (на следующий день):

— Алло, Лу? Это Майерс. Я у школы. До четырех она была у меня под наблюдением. Я, что называется, от нее ни на шаг со вчерашнего дня. Но тут возник один момент, и я хочу, чтобы ты узнал о нем сразу. Может, тут что-то есть, а может, ничего и нет. Как только она вышла из «Женского клуба», я последовал за ней и по дороге на автобус заметил, что продавец фруктов поздоровался с ней, как со старой знакомой, а она улыбнулась ему в ответ. Ну, я чуток приотстал и быстренько его обработал, чтобы успеть с ней на автобус. По его словам, в шесть вечера в понедельник она купила у него шесть флоридских апельсинов. Если не ошибаюсь, в холодильнике Морэнов на следующее утро оказалось два стакана сока, появление которых миссис Морэн объяснить не смогла, но была уверена, что до отъезда к матери она сок не готовила.

— Я тоже это припоминаю. Согласно утверждению Бейкер, в шесть она выходила, а не возвращалась домой. Значит, апельсины она куда-то унесла. Я сейчас отправлюсь туда, потолкую с горничной на ее этаже. Апельсины в нашем деле хороши тем, что нельзя съесть и кожуру.

Разговор Уэнджера с шефом:

— Ну, и как оно, Лу?

— До того хорошо, что даже не верится. Я боюсь дышать, опасаясь, как бы все не рухнуло. Хотите верьте, хотите нет, шеф, но у меня наконец-то появилась живая подозреваемая, из плоти и крови, ведь до сих пор я все время гонялся за призраками. Я даже говорил с ней и слышал, как она мне отвечала. Я все время щиплю себя.

— Ты ее ущипни, проку будет больше.

— Эта девушка, желая обеспечить себе алиби, наговорила нам с три короба. Я слышал, бывают алиби с одним слабым звеном, с двумя, ну а тут — прямо с ума сойти! Ее не было в ресторанчике, где, по ее словам, она обедала, не было и на сеансе в кино, из дома она вышла в темно-синем костюме. Малыш опознал ее как человека, который в тот вечер был с ним и его отцом. Картинку, которую он раскрашивал пополудни в понедельник, нашли в доме в ночь с понедельника на вторник, а миссис Морэн абсолютно уверена, что, когда она сына забирала, у него с собой ее не было. Ну, и в довершение ко всему в шесть часов вечера в понедельник во фруктовой лавочке у своего дома она купила полдюжины флоридских апельсинов и унесла их с собой — куда там она направлялась. В холодильнике Морэнов обнаружено два полных стакана апельсинового сока, и миссис Морэн уверена, что сок приготовил кто-то, но только не она сама. Правда, насколько она помнит, апельсины в одной из секций холодильника у нее лежали. Но тогда куда же девались те, что купила эта Бейкер? В комнате у нее они так и не появились: я беседовал с горничной, а та за всю неделю не выбрасывала не только никакой кожуры от апельсинов, но даже засохшего семечка. Ну, что вы на это скажете?

— По-моему, верняк. Дайте ей побродить, скажем, еще сутки и посмотрите, не увязнет ли она поглубже. И готовьтесь к захвату. Только ни в коем случае не выпускайте ее из виду, чем бы она ни занималась. Держитесь около нее днем и ночью…

— И даже двадцать пять часов в сутки, — безжалостно добавил Уэнджер.

— Шеф, это Уэнджер.

— Я ждал твоего звонка. Думаю, пора привести эту девицу Бейкер.

— Веду, шеф. Звоню из вестибюля «Женского клуба». Мне хотелось получить ваше добро, прежде чем я поднимусь в номер и заберу ее.

— Ну что ж, добро я даю. Мне только что принесли сообщение, в котором слова малыша впервые подтверждаются взрослыми, пусть всего лишь частично. Некто Шредер, который живет на противоположной стороне улицы, незадолго до полуночи случайно подошел к окну и определенно видел, как из дома Морэнов вышла женщина. Разумеется, на таком расстоянии, да еще в темноте, он ее толком не разглядел, но я не вижу особого смысла выжидать дальше.

— Согласен. Особенно если учесть, что в прошлом она всегда исчезала. Я прибуду минут через пятнадцать — двадцать.