Лифтерша попыталась заступить ему дорогу:

— Простите, сэр, джентльменам подниматься в комнаты не позволено.

«Я не джентльмен, я детектив», — хотелось ответить Уэнджеру, но он сдержался.

— Дежурный мне разрешил, — грубовато сказал он.

Она бросила взгляд через вестибюль и увидела высочайший потайной знак, что все в порядке и ему можно подниматься. Меньше всего Уэнджеру хотелось дожидаться внизу, пока к нему приведут подозреваемую — дело, что ни говори, весьма деликатное.

Лифтерша открыла дверь на седьмом.

— Подождите здесь. Потом сразу же поедем вниз, по пути никого подбирать не будем.

Девушка во все глаза смотрела ему вслед, пока он шел по мирному, домашнему коридору: она поняла, что это арест.

Уэнджер постучал в дверь.

— Кто там? — В голосе совершенно не слышалось никакого испуга.

— Откройте, пожалуйста, — негромко попросил он.

Она тут же открыла, удивление от того, что она услышала его голос, все еще отражалось на ее лице. За ее спиной, в раковине лежали шелковые чулки.

— Вы не будете возражать против того, чтобы пройти со мной? — Он был несколько торжествен, но отнюдь не груб.

— Ах, — только и сказала она слабым голоском.

Он стоял, ожидая, в открытых дверях. Она принялась искать верхнюю одежду во встроенном шкафу, но никак не могла найти именно то, что надо.

— Не знаю даже, почему я не боюсь, — неуверенно заговорила она. — Наверное, мне следовало бы бояться…

Она была страшно напугана. Уронила пальто с вешалки, и ей пришлось почистить его. Затем попыталась надеть пальто, не сняв его с плечиков.

— Ничего страшного с вами не случится, мисс Бейкер, — угрюмо заверил он.

— Чулки придется так и оставить? — развела она руками.

— Да, пожалуй.

Она нахмурила брови, по пути вытащила из раковины пробку.

— Жаль, не успела постирать их до вашего прихода, — вздохнула мисс Бейкер. — Я вернусь сюда? — спросила она, прежде чем выключить свет. — Или мне следует… следует прихватить что-нибудь с собой на ночь? — Ей было нестерпимо страшно.

Вместо ответа он просто закрыл дверь.

— Видите ли, меня еще никогда не арестовывали. — Она искала поддержки, стараясь поспевать за ним по коридору.

— Прекратите, ладно? — с досадой проворчал он.

Он вошел в тускло освещенную комнату, бросил на нее взгляд, закурил сигарету; дым тут же добрался до конусообразного луча от лампы над девушкой. Поднимаясь, он приобретал бледно-сизый оттенок, словно какой-то реактив в химической колбе.

— Плачем делу не поможешь, — с неуловимой корректностью сказал он. — Вас никоим образом не обижают. А винить за то, что вы здесь, можете только себя.

— Вы не понимаете, что это значит… — всхлипнула она, обращаясь в ту сторону, откуда доносился его голос. — Вы занимаетесь арестами, для вас это обычное дело. Вам, вероятно, не понять, что происходит с человеком, когда он сидит у себя в комнате, в безопасности, в довольстве и в мире с окружающим, и вдруг появляется кто-то и уводит его. Спускается с ним в лифте дома, в котором он живет, у всех на виду ведет по улицам… а когда приводит сюда, то оказывается, что он… что я… якобы убила человека! Это невыносимо! Сегодня вечером я боюсь всех и вся на свете! У меня такое чувство, будто я героиня одной из сказок, которые я рассказываю детям. Только эта сказка стала явью: я околдована и подпала под чары великана — людоеда.

Сквозь слезы она попыталась виновато улыбнуться в темноту.

Из мрака раздался еще один голос:

— А вы думаете, последние полчаса в чулане Морэну было легко? Вы не видели, когда его вытащили, зато мы видели.

Без единого звука она обхватила голову руками.

— Прекратите, — бросил Уэнджер. — Она очень ранимая.

Невидимая Макговерн поцокала языком, выразив таким образом свое особое мнение.

— Я… я не знала, что это было убийство. Я не знала, что это подстроили специально! — заговорила она. — Когда вы на днях привели меня к ним в дом, я думала, что произошел несчастный случай, что он каким-то образом закрылся в чулане сам, а ребенок не понимал, насколько это серьезно, и вот, позже, вероятно, желая избавиться от чувства вины, как это бывает с детьми, придумал историю, будто я к ним приходила.

— Дела это нисколько не меняет, — оборвал ее Уэнджер. — Сейчас мы говорим с вами не об этом. Вы не ходили в «Стандарт». Вы не обедали в заведении этой шведки. Однако потом вы сходили туда и попросили ее сказать, будто вы там были! А теперь еще удивляетесь, что вы здесь.

Она в отчаянии ломала руки. Наконец заговорила:

— Я знаю… я и не думала, что за мной сразу же станут следить… вы казались таким дружелюбным в тот день.

— Мы никого не предупреждаем.

— Я не знала, что это убийство. Я полагала, речь идет лишь о выдуманной малышом истории. — Она глубоко вздохнула. — Я была… с мужем. Его зовут Лэрри Старк, он… он живет на Марси-авеню, 420. Я приготовила обед на его квартире и весь вечер пробыла там.