— Ну что ты, Вика! Что ты! Ну? Не надо. Все в порядке. Главное — ты жива. Ну, Вика? Все ж хорошо.

Но это ее не успокаивало. Она продолжала жалобно хныкать, и тогда он закричал на нее. На какое-то время это подействовало. Она перестала подвывать, несколько секунд молчала, уставившись в одну точку, и вдруг, уткнувшись ему в грудь, заревела в голос. Она плакала, задыхаясь, обиженно искривив лицо, всхлипывая, глотая слезы и повторяя с разными вариациями одну и ту же фразу:

— Я же хотела как лучше! Я же... хотела... как... лучше...

Гарамов терпеливо ждал. Похлопал по щеке. Почувствовал — сейчас рыдания должны прекратиться. Так и случилось, и он подумал: главное, она жива.

— Успокоилась?

Она, все еще вздрагивая, улыбнулась.

— Ну вот. Рева-корова.

Вика выпрямилась, встала. Поправила платье, стала растирать затекшие руки и ноги. Вдруг испуганно прижала руку к груди.

— Что?

— Пистолет.

Гарамов улыбнулся.

— Я без пистолета.

— У меня твой пистолет, не волнуйся. Обувайся. Раненые, наверное, заждались.

Вика сидела неподвижно, и он понял, что она что-то ищет.

— Ты что?

— Ничего. Помоги, а? Тут шпилька должна быть.

Они принялись вместе искать шпильку. Сначала он поднял матрас, потом помог Вике перевернуть лежащие на полу одеяло, белье и подушку. Наконец шпилька нашлась. Она лежала на полу за кроватью. Вика подобрала волосы, заколола их, нагнулась, нашла туфли, надела, мягко втиснув ступни. Он с трудом выдержал ее взгляд. Она сидела перед ним, легкая, странно соединяющая в себе беззащитность и силу.

— Сердишься? — сказала Вика.

— Сержусь.

Она мягко тронула его руку, приблизила лицо. Он почувствовал ее дыхание и ощутил в душе нежность. А собственно, что у него было в жизни? Вика, будто почувствовав, что он подумал, по-ребячьи сморщила нос. Она будто изучала сейчас, почему он молчит, будто знала, что ему хочется сидеть вот так бесконечно. И он сел бы, но надо было пересилить себя. Оба поднялись.

— Я больше не буду, — Вика вздохнула. — Я готова.

— Пошли.

В коридоре они столкнулись с Исидзимой и Мэй Ин. Директор отеля спросил: «У вас все в порядке?» С Мэй Ин, кажется, не все было в порядке: на скуле у нее Гарамов заметил большой кровоподтек, а за ухом — царапину. Исидзима покачал головой:

— Ничего, ничего, как вы говорите — дешево отделались. Мэй Ин, пройдите к девушкам и успокойте их.

Мэй Ин поклонилась и вошла в комнату Сяо Э. Вика и Гарамов пошли за Исидзимой. Идя за Викой и разглядывая ее шею, легкий пушок на ней, подобранные волосы, Гарамов почувствовал вдруг, что все, что с ним сейчас происходит, случилось из-за какой-то малости. Только оттого, что Вика на секунду приблизила к нему лицо. И не нужно, и ничего больше не будет. Они перекачают бензин, взлетят, прилетят в Приморье, сдадут раненых — и разойдутся. А если не взлетят и их всех пришьют здесь — тоже ничего не будет. Потому что счастья не бывает.

На стуле в дежурке дергался связанный официант — квадратный, широкоплечий. Когда они вошли, Исидзима стал быстро развязывать официанта, повернулся:

— Сначала нам нужно подойти к самолету, господин Гарамов, и проверить, как идет заправка. А потом мне на доклад к генералу Исидо. Наступает ответственный момент. Если вы будете так любезны — пройдите вдвоем с Фэй Лай к самолету. А я вас сейчас догоню.

Как только Гарамов вышел, Исидзима повернулся к Кадоваки. Квадратный грузный официант под его взглядом потупил голову.

— Позор, — тихо сказал он. — Позор, господин Кадоваки.

— Господин Исидзима.

— Я нахожу вас связанным? Кем? Кто вас связал?

— Господин Исидзима.

— Позор.

— Он ударил меня сзади.

— Хорошо.

Он поправил на Кадоваки лацкан фрака, сдул пылинку. После этого крепыш приободрился, поднял голову.

— Как вы себя чувствуете? Вы способны работать?

Кадоваки неуверенно улыбнулся.

— Кстати, знаете, кто это был?

— По-моему, человек Цутаки. Тасиро Тансу?

— Значит, все-таки не сзади?

— Не сзади, — Кадоваки виновато скривился.

— Он самый. С ним вы могли и не справиться, и я вас понимаю. К тому же должен сообщить печальную весть.

— Что случилось, господин директор?

— Только что пал смертью храбрых на своем посту наш боевой соратник Корнев.

— Корнев?

— Боюсь, та же участь постигла и Вацудзи.

— Вацудзи? Кто их?