Парижская программа, предписывавшая агентам декабря в Швейцарии план действий по вопросу об аннексии Савойи, состояла из трех пунктов: 1) по возможности дольше полностью игнорировать слухи об угрожающей опасности, а, в случае необходимости, объявлять их австрийской выдумкой; 2) на более поздней стадии распространять мнение, что Луи Бонапарт собирается присоединить к Швейцарии нейтрализованную область; и, наконец, 3) после осуществления аннексии использовать последнюю в качестве предлога для союза Швейцарии с Францией, то есть для добровольного подчинения Швейцарии бонапартистскому протекторату. Мы увидим, как верно следовали этой программе господин и слуга, Джемс Фази и Карл Фогт, женевский диктатор и его креатура — член Совета кантонов от Женевы.

Мы уже знаем, что Фогт в «Исследованиях» избегал малейшего намека на идею, ради которой его роковой человек затеял войну. То же молчание на Центральном празднестве в Лозанне, в Национальном совете [529] , на празднестве в честь Шиллера и Роберта Блюма, в бильском «Коммивояжере», наконец в «Главной книге». И, тем не менее, «идея» — более раннего происхождения, чем пломбьерский заговор. Уже в декабре 1851 г., несколько дней спустя после государственного переворота, можно было прочесть в «Patriote savoisien»:

«В передних Елисейского дворца уже распределяют между собой чиновничьи посты в Савойе. Его газеты даже весьма мило подшучивают по этому поводу»{115}.

6 декабря 1851 г. Фази уже видел, что Женева достается империи декабрьского переворота{116}.

1 июля 1859 г. Штемпфли, тогда президент Союза, имел беседу с английским поверенным в делах в Берне капитаном Харрисом. Он повторил свое опасение, что в случае расширения сардинского господства в Италии неизбежна аннексия Савойи Францией, и подчеркивал, что аннексия, в частности Северной Савойи, совершенно обнажает один из флангов Швейцарии и вскоре повлечет за собой потерю Женевы (см. первую Синюю книгу: «Относительно предполагаемой аннексии Савойи и Ниццы», № 1). Харрис сообщил об этом Малмсбери, который, со своей стороны, поручил лорду Каули в Париже потребовать у Валевского разъяснений о намерениях императора. Валевский нисколько не отрицал, что

«вопрос об аннексии не раз обсуждался между Францией и Сардинией и что император придерживается того мнения, что если Сардиния расширится до размеров Итальянского королевства, то есть основания ожидать, что она, со своей стороны, сделает территориальные уступки Франции» (№ IV l. с.).

Ответ Валевского датирован 4 июля 1859 г. и предшествовал, таким образом, заключению Виллафранкского мира. В августе 1859 г, в Париже появилась брошюра Пететена, в которой

Европа подготовлялась к аннексии Савойи [530] . В августе же, после летней сессии швейцарского национального собрания, Фогт украдкой поехал в Париж за инструкциями к Плон-Плону. Чтобы замести следы, он поручил своим сообщникам, Раникелю и К°, распространить в Женеве слух, будто он уехал на курорт на Фирвальдштетское озеро.

(Бонериус. «Драгоценный камень». Из басни «Об одном глупом ученом попе»). Ред.}

В сентябре 1859 г. швейцарский Союзный совет увидел, что опасность аннексии все приближается (l. с., № VI); 12 ноября он решил послать великим державам составленный в этом духе меморандум, а 18 ноября президент Штемпфли и канцлер Шисс вручили официальную ноту английскому поверенному в делах в Берне (l. с., № IX). Вернувшись в октябре из своей неудачной поездки в Тоскану, где он напрасно агитировал в пользу этрусского королевства Плон-Плона, Джемс Фази выступил против слухов об аннексии по своему обыкновению с гневной аффектацией и шумной бранью: ни во Франции, ни в Сардинии никто якобы и не думает о присоединении. По мере того как приближалась опасность, росло доверие «Revue de Geneve», у которой в ноябре и декабре 1859 г. культ представителей рода Наполеонов (см., например, цитированную выше статью о Плон-Плоне) дошел до корибантского неистовства [531] .

С 1860 г. мы вступаем во вторую фазу подготовки аннексии.

Игнорировать и отрицать дальше было уже не в интересах героев декабря. Дело шло теперь, наоборот, о том, чтобы соблазнить Швейцарию аннексией и поставить ее в ложное положение. Надо было выполнить второй пункт тюильрийской программы и, следовательно, как можно громче раззвонить о предполагаемой передаче Швейцарии нейтральной области. Швейцарские приспешники декабрьского переворота, разумеется, были поддержаны в этом деле одновременными маневрами в Париже. Так, в начале января 1860 г. министр внутренних дел Барош заявил швейцарскому посланнику доктору Керну, что

«если произойдет перемена владельцев Савойи, то Швейцария одновременно, в согласии с договорами 1815 г., должна будет получить хорошую линию обороны» (см. цитированную Синюю книгу, № XIII).

Еще 2 февраля 1860 г., в тот самый день, когда Тувенель заявил английскому послу, лорду Каули, о «возможности» аннексии Савойи и Ниццы, он одновременно сказал ему, что

«французское правительство считает само собой разумеющимся, что при таких обстоятельствах округа Шабле и Фосиньи должны навсегда отойти к Швейцарии» (l. с., № XXVII).