Хотя Бискамп жил в Англии с 1852 г., мы до сих пор не были с ним знакомы. На следующий день после уркартовского митинга Либкнехт привел его ко мне. Предложение писать в «Volk» я вначале отклонил из-за недостатка времени, но обещал попросить своих немецких друзей в Англии помогать газете подпиской на нее, денежными взносами и литературным участием. В ходе беседы мы заговорили об уркартовском митинге, а затем перешли к Фогту, с «Исследованиями» которого Бискамп был уже знаком и оценивал их по достоинству. Я сообщил ему и Либкнехту содержание фогтовской «Программы» и блиндовских разоблачений, заметив, однако, относительно последних, что южногерманцы любят сгущать краски. К своему изумлению, во втором номере «Volk» (14 мая) я увидел статью под заглавием: «Имперский регент в качестве имперского предателя» (см, «Главную книгу», Документы, стр. 17, 18), где Бискамп упоминает о двух приведенных Блиндом фактах — о 30000 гульденов, которые он, однако, уменьшает до 4000, и о бонапартистском происхождении денег, которыми оперирует Фогт. В остальном статья состояла из острот в духе газеты «Hornisse» [452] , которую Бискамп издавал в 1848–1849 гг. вместе с Хейзе в Касселе. Между тем, лондонское Просветительное общество рабочих, о чем я узнал значительно позже появления «Главной книги» (см. приложение 8), поручило одному из своих руководителей, г-ну Шерцеру, призвать просветительные общества рабочих в Швейцарии, Бельгии и Соединенных Штатах к поддержке «Volk» н к борьбе с бонапартистской пропагандой. Упомянутую статью в «Volk» от 14 мая 1859 г. Бискамп сам послал по почте Фогту, в то же время Фогт получил циркулярное послание г-на А. Шерцера через своего приверженца Раникеля.

Фогт со своей известной «критической непосредственностью» тотчас же примыслил меня в качестве демиурга к враждебной ему сети.; Поэтому он, не раздумывая долго, опубликовал набросок своего позднейшего «исторического повествования» в неоднократно цитированном уже экстренном приложении. к № 150 «Schweizer Handels-Courier». Это первоевангелие, в котором впервые стали известны мистерии о серной банде, бюрстенгеймерах, Шервале и т. д. и которое помечено: Берн, 23 мая 1859 г. (следовательно, имеет более позднюю дату, чем евангелие мормонов [453] ), было озаглавлено «Предостережение» и по своему содержанию походило на отрывок, переведенный из брошюры пресловутого Э. Абу {63} .

Фогтовское анонимное первоевангелие «Предостережение» было по моей просьбе, как я уже раньше заметил, перепечатано в «Volk».

В начале июня я поехал из Лондона к Энгельсу в Манчестер, где было собрано по подписке на «Volk» около 25 фунтов стерлингов. Сумма эта, «источники» которой дают повод «любознательному» Фогту устремить «взор через Ла-Манш» в Аугсбург и Вену (стр. 212 «Главной книги»), была доставлена Фр. Энгельсом, В. Вольфом, мной и, наконец, тремя живущими в Манчестере немецкими врачами, имена которых значатся в судебных документах, отправленных мною в Берлин. О деньгах, собранных в Лондоне первоначальным финансовым комитетом, Фогт может справиться у д-ра Фаухера.

Фогт поучает нас на стр.; 225 «Главной книги»:

«С давних пор, однако, ловким маневром реакции было требовать от демократов, чтобы они делали все даром, в то время как они сами» (не демократы, а реакция) «претендуют на привилегию требовать плату для себя и быть оплачиваемыми».

Насколько же реакционен ловкий маневр газеты «Volk», которая не только редактировалась и составлялась даром, но, сверх того, заставляла своих сотрудников еще и платить ей! Если это не доказательство связи «Volk» с реакцией, то Карл Фогт перестает понимать что бы то ни было.

Во время моего пребывания в Манчестере в Лондоне произошло чрезвычайно важное событие. А именно Либкнехт нашел в типографии Холлингера (владелец типографии, печатавший газету «Volk») корректурный лист анонимной и направленной против Фогта листовки «Предостережение», бегло прочел его, тотчас узнал разоблачения Блинда и, кроме того, услышал от наборщика А. Фёгеле, что эту рукопись написал своей рукой и передал Холлингеру для печатания Блинд. Корректурные поправки на оттиске были сделаны также рукой Блинда. Два дня спустя Либкнехт получил от Холлингера корректурный оттиск и переслал его в «Allgemeine Zeitung». Набор листовки сохранился и послужил впоследствии для перепечатки его в № 7 «Volk» (от 18 июня 1859 г.).

С опубликованием в «Allgemeine Zeitung» «Предостережения» начинается аугсбургская кампания экс-имперского Фогта, Он привлек к суду «Allgemeine Zeitung» за перепечатку листовки.

В «Главной книге» (стр. 227–228) Фогт подражает мюльнеровскому «Это я, это я, это я разбойник Яромир» [ «bin's, bin's, bin der Rauber Jaromir»] [454] , Только глагол sein он заменяет на haben.

«Я подал жалобу [ich habe geklagt], так как заранее знал, что должна была обнаружиться вся пустота, ничтожество и убожество той редакции, которая мнит себя «представительницей верхненемецкой культуры»; я подал жалобу, так как заранее знал, что должна была сделаться достоянием гласности связь этой достопочтенной редакции и превозносимой ею до небес австрийской политики с серной бандой и отбросами революции».

За этим следуют еще четыре «я подал жалобу».

Подавший жалобу Фогт преисполняется величия{64}, значит прав Лонгин, говоря, что нет ничего более сухого, чем раздутый водянкой больной.

«Личные интересы», — восклицает «округленная натура», — «меньше всего служили поводом для моей жалобы».

В действительности же дело происходило иначе. Теленок не мог так упираться перед скамьей на бойне, как Карл Фогт перед скамьей подсудимых. В то время как его «ближайшие» друзья Раникель, Рейнах (прежде ходячая ehronique scandaleuse {скандальная хроника. Ред.} о Фогте) и болтливый член «охвостья» парламента Майер из Эслингена поддерживали в нем его страх перед судом, из Цюриха настойчиво требовали от него поторопиться с «жалобой». На лозаннском рабочем празднестве меховщик Роос заявил ему перед свидетелями, что потеряет к нему уважение, если он не возбудит процесса. Но Фогт упирался: он плюет на аугсбургскую и лондонскую серную банду и будет молчать. И все-таки вдруг заговорил. В различных газетах появились уведомления о его процессе, и Раникель заявил:

«Штутгартцы не давали ему» (Фогту) «покоя. Но его» (Раникеля) «согласия на это нет».

Впрочем, так как «округленный» находился в тисках, то наиболее выгодным маневром представлялась, бесспорно, жалоба на «Allgemeine Zeitung». Самозащита Фогта против нападок Я. Венедея, обвинявшего его в бонапартистских интригах [455] , увидела свет в бильском «Handels-Courier» от 16 июня 1859 г. и попала, следовательно, в Лондон лишь после появления анонимной листовки, которая заканчивалась угрозой: