Он закончил разговор и повернулся к Кейт.

– Моран говорит, что есть новый ребенок на усыновление. По данным ФБР, голубоглазый белокурый мальчик.

Фрэнк потер шею и стал ходить по комнате. Как отец, он ничего не хотел знать, кроме спасения сына. Как агент секретной службы, он понимал, что задание превыше всяких личных интересов. Миссия ФБР заключалась не только в том, чтобы вернуть Эндрю домой целым и невредимым, но и накрыть всю банду, которая торговала детьми в южных штатах более десяти лет.

– Она не поймет, да? – спросил он у Кейт.

– Нет, не поймет.

– Тогда я не стану говорить ей. И Моран считает, что так будет лучше. А когда Эндрю вернется к ней живой и невредимый, Лини простит мне все, что угодно.

– Не рассчитывай на это. Если она когда-нибудь узнает…

– Если я когда-нибудь узнаю что? – Голос Лини прозвучал из-за двери ясно и громко. – Что-то стало известно об Эндрю…

– Ничего конкретного, – неопределенно ответил Фрэнк. Он посмотрел на Кейт в надежде, что она скажет что-нибудь, чтобы разрядить ситуацию. Один из способов – все объяснить Лини. Но Кейт посмотрела на Фрэнка, дав ему понять, что объяснять все должен он сам. Что же делать, черт возьми? – Просто у ФБР появилась зацепка в этом деле, но…

– Какая зацепка? – Лини вошла в гостиную, умытая, с немного припухшими веками.

Она плакала, понял Фрэнк. Сейчас она шла к нему, всем своим видом умоляя дать ей хоть малейшую ниточку надежды.

– Голубоглазый белокурый мальчик предлагается на усыновление в Мемфисе. Его описание подходит к Эндрю.

– Мы сейчас же должны поехать в Мемфис! – Лини была настроена решительно. – Где они его держат? Агент Моран направил туда кого-нибудь, чтобы его забрали? Фрэнк, это же чудесная новость! Эндрю жив!

Фрэнк обнял ее за плечи.

– Мы не знаем, Эндрю ли это.

– Но ведь это возможно. – Лини слабо улыбнулась. – Это должно быть так!

– Мы скоро узнаем. – Фрэнк слегка сжал ее плечи.

– Когда? Сегодня вечером? Рано утром? Сколько надо ждать?

– Может потребоваться время. – Интуиция подсказывала Фрэнку, что Лини не будет слушать никаких доводов.

– Сколько времени может потребоваться? И почему надо ждать? Если это Эндрю – а я уверена в этом, – почему ФБР не вернет мне его немедленно?

Фрэнк с облегчением вздохнул, когда заговорила Кейт.

– Все не так просто. Существуют определенные процедуры, которые необходимо соблюдать, мероприятия…

– Не надо мне ничего объяснять! – Лини, протестуя, подняла руку. – Я хочу, чтобы Фрэнк сказал мне, почему он не делает все возможное, чтобы вернуть Эндрю домой! – Она сощурила глаза и зло посмотрела на Фрэнка.

Фрэнк закашлялся и сделал шаг к Лини. Она вытянула руки перед собой, словно приказывая ему не приближаться.

– Черт возьми, Лини, неужели ты думаешь, что я не хочу, чтобы этот ребенок оказался Эндрю? Неужели ты думаешь, что я не хочу поехать в Мемфис и сыграть роль одного из родителей, желающих усыновить мальчика, а потом забрать его оттуда как можно скорее?

– Тогда почему ты не делаешь этого? Почему мы не можем выдать себя за пару, желающую усыновить Эндрю?

– Моран направит туда федеральных агентов.

– Хорошо, и если этот ребенок окажется Эндрю?

– Даже если злоумышленники возьмут ребенка на встречу с предполагаемыми родителями с ребенком, они не отдадут его им немедленно. Необходимо договориться о цене, назначить вторую встречу, чтобы подписать юридические документы и передать деньги за ребенка.

– Ты что-то недоговариваешь!

Фрэнк нервно сглотнул. Черт! Она не успокоится, пока не узнает все.

– Это сложно, Лини. ФБР долго выслеживало эту преступную группировку. Чтобы поймать главарей, нельзя делать ничего, что могло бы спугнуть их людей. Поэтому ребенка нельзя забирать, пока не наступит подходящий момент. Вся операция может занять несколько дней, возможно недель.

– Понятно.

Нет, она ничего не поняла. И она ненавидит его. Все это можно было прочесть в ее глазах, в их холодном отчужденном выражении.

– Лини…

– У ФБР своя собственная тактика. Если Эндрю затеряется в этой круговерти, не беда. Он ведь всего лишь один из сотни, правильно? Какая разница, если они потеряют одного, пока спасают остальных?

– Это не так. – Фрэнк протянул к ней руки.

– Это так. Ты же придерживаешься плана агента Морана? Как же, видишь всю картину, а я – только маленький фрагмент. Эндрю. Для меня имеет значение только мой сын. Называй меня эгоисткой, человеком, которого не волнуют чувства других людей, но мне нужен только мой ребенок!