За Региной приехали, когда луна превратилась в тонкое острое лезвие изогнутого кинжала и яблони сняли свои подвенечные наряды. Она торопливо спускалась по лестнице, не зная, кого сейчас увидит: брата или одну из фрейлин королевы Наваррской. Суматоха, поднявшаяся в монастыре, совершенно сбила её с толку. Ибо даже в самых дерзких своих мечтах она не могла предположить, что за ней приедет сама Маргарита Валуа в сопровождении своей верной фрейлины маркизы д'О.

Молодая королева Наваррская воспользовалась отсутствием Бюсси в Париже, написала ему сумбурное письмо и, не дожидаясь ответа — она прекрасно знала, что любовник ни в чём не сможет ей отказать и рано или поздно она своего добьётся, — отправилась в обитель св. Урсулы.

И всё же, вместо того, чтобы оценить оказанную ей честь, Регина испытала острый укол обиды. Она совершенно не рада была визиту столь высокой гостьи — она ждала брата. Регина была почти уверена в том, что Луи поддастся на уговоры своей возлюбленной и вспомнит, наконец, о том, что на свете есть она, его родная сестра. Ведь вспомнил же он о ней, когда подарил ей маркизат Ренель. Правда, это было несколько лет назад и с тех пор он даже не написал ей ни разу, тогда как своей любовнице, наверное, писал постоянно, посвящал сонеты и катрены. Регина почувствовала, как в ней исподволь поднимается неосознанная неприязнь к своей титулованной благодетельнице.

Она стояла на лестнице и смотрела на королеву и её фрейлину, ожидавших её во внутренним дворике. Нарядные, весело щебетавшие, они были грациозны и красивы и прекрасно осознавали силу своего обаяния. Изящество, острота ума и очарование королевы Наваррской гремели по всей Европе. Но Регина, как ни старалась, не могла разглядеть в её лице ничего истинно красивого. Разве что живой блеск умных глаз и сияющая улыбка. Положительно непонятно было, из-за чего сходили с ума все мужчины, в том числе и Бюсси. Бледную, тусклую, как у всех Валуа, кожу скрывал толстый слой румян и белил. Короткий нос, безвольный подбородок, тонкие губы, слишком покатые плечи — всё это не могло укрыться от пристального взгляда Регины. Она всё больше убеждалась в том, что Маргарита Валуа ей определенно не нравится, более того — вызывает стойкое отвращение.

Но это был её единственный шанс обрести свободу, навсегда расстаться с урсулинками и тёткой. Увидеть Париж. Пожалуй, ради такого можно было несколько дней потерпеть общество королевы Наваррской. И её фрейлины. Регина перевела недовольный взгляд на спутницу Маргариты и едва сдержала вздох разочарования. Высокая, худощавая блондинка с пронзительно синими глазами и капризным ртом. И даже лёгкая тень здравого рассудка не омрачала безмятежное чело этой дамы. Она была глупа до такой степени, что Регина поняла: на неё невозможно будет злиться. Такая блаженная глупость может только умилять. Ничего странного не было в том, что Маргарита Валуа считалась одной из умнейших женщин при французском дворе — при таком-то окружении это было не трудно!

Регина глубоко вдохнула и сделала шаг навстречу прелестницам.

Первое, что смогла осознанно увидеть, впитать в свою память Регина, — это дорога, пыльная, вьющаяся вдаль, дорога, в конце которой Регину ждала Жизнь. Те два дня, что они были в пути, Регина почти не говорила, зато Маргарита и её спутница Ортанс, маркиза д'О, болтали без умолку, уверенные в том, что нашли благодарную слушательницу. Время от времени Регина действительно включалась в беседу, особенно когда Марго затевала с ней какой-нибудь философский или теологический диспут, рассказывала о её брате, графе де Бюсси или объясняла тонкости придворной жизни, её подводные камни и внешние ритуалы. Бессмысленную же трескотню маркизы о нарядах, придворных сплетнях и прочем она пропускала мимо ушей, слушая совершенно другое: грохот колес по мостовой городов, пение деревенских девушек, разговоры на постоялых дворах. Она всматривалась в лица людей, в зелень деревьев, вдыхала запахи цветов и готовящейся пищи и старалась оставить в памяти каждую мелочь, словно стремилась навсегда вытеснить из неё всё, связанное с монастырем.

Париж обрушился на неё, как грохот оркестра посреди мертвой тишины. Целая лавина звуков, образов, запахов увлекла ее за собой. Улицы, мосты, соборы, каменные и деревянные дома, набережные — всё смешалось в один ослепительный, завораживающий образ Великого Города. Несмотря на то, что день подходил к концу, Город, судя по всему, засыпать не собирался: приезд Регины совпал с открытием знаменитый ярмарки Ланди, любимого празднества парижан. Растерянная и ошеломлённая множеством народа, гремящими по мостовым колесами карет, яркими красками платьев парижских модниц, звоном шпор и шпаг, Регина пришла в себя только на набережной Гренель, когда из вечерних сумерек показались очертания её Дома.

Дом! Дом, где она родилась, дом, который она совсем не помнила, дом, откуда теперь уже она никуда и ни за что не согласится уехать. Регина судорожно всхлипнула и, подобрав юбки, бегом помчалась к дому, не дожидаясь ни слуг, ни сопровождавших её дам. В окнах горел яркий свет, слышалась громкая музыка, звонкие весёлые голоса и беззаботный смех. "Наверное, брат решил сделать мне сюрприз и устроил праздник в честь моего приезда! Теперь понятно, почему за мной пожаловала сама королева Наваррская. Это просто невероятно — сразу из скуки и благочестия монастыря попасть на настоящий парижский праздник!" — подумала она и с восторженным визгом распахнула настежь двери.

И застыла на пороге. В доме действительно был в разгаре праздник. Точнее, грандиозная попойка. Но к Регине этот праздник жизни не имел никакого отношения. В первые секунды она растерялась, не зная, что и подумать. В доме царил полный хаос от порога до второго этажа. Пьяные молодые мужчины, разряженные по последней моде, девицы известной профессии, снующие туда-сюда с подносами и бутылками слуги, осоловевшие от вина и усталости музыканты. Регина сначала замерла, беззвучно открывая и закрывая рот. Такого оборота она явно не ожидала. Где-то через полминуты до неё начал доходить смысл происходящего.