– Вот на ком должен был жениться Чарльз.

– Вообще-то, на ней собираюсь жениться я.

– Нет, я имею в виду, именно такая девушка могла бы сделать его счастливым. Раздавать награды на ярмарках, командовать «Женской добровольной службой». Разве ты не видишь?

– Если бы он хотел жениться именно на такой девушке, он бы на ней и женился. Видит бог, ему было из кого выбирать.

– Это не звучит особым комплиментом для твоей возлюбленной.

– Ты говоришь о ее очевидных свойствах, которые, как ты справедливо заметила, соответствуют и времени, и ее происхождению. Ее менее тривиальные качества, о которых тебе ничего не известно, лежат в основе ее решения выйти за нищего актера с подвальной квартиркой, а не за богатого графа.

– Ну, нам еще надо повнимательнее к ней приглядеться.

Этого я ей спускать не собирался.

– Не надо делить нас на две команды, дорогая. А если станешь, должен предупредить, что буду на ее стороне, а не на твоей.

– Ой.

– И вообще, кто сказал, что Чарльз должен был жениться на ком-нибудь, кроме тебя?

Эдит откинулась назад и стала смотреть в небо.

– Что-то между вами, похоже, не ладится. – Появился Саймон, без вышитого камзола, романтичен, как никогда, в своей льняной рубашке с широкими присобранными рукавами. Он улегся на траву рядом с Эдит, жизнерадостно пренебрегая своим костюмом. Я увидел, как костюмер втягивает воздух сквозь зубы, но Саймон сейчас играл Байрона с Эдит в роли Кэролайн Лэм и не собирался позволять таким мелочам, как пятно от травы на рубашке, отвлекать себя. – А где Адела? Она же была здесь?

– Ушла с Чарльзом посмотреть на конюшни.

– Чтобы обменяться новостями со старых добрых времен… их последней встречи, – добавила Эдит сухо.

Саймон рассмеялся:

– Бог мой! Если эти двое встретились, нам лучше быть паиньками.

– Осторожнее, – отозвалась Эдит. – Меня только что отчитали.

Саймон посмотрел на меня с наигранно виноватым видом, но мне было скорее любопытно, что он уже не стесняется разницы в положении, а, напротив, его уверенность в себе выросла настолько, что он позволяет себе шутить подобным образом. Наверное, меня немного задело, что Аделу ставят на одну полку с Чарльзом только для того, чтобы навесить на них обоих ярлык «зануда-аристократ», но когда я заметил, как Эдит улыбнулась и что-то очень тихо прошептала Саймону, я оценил, как виртуозно он флиртовал. Адресуя замечание и мне тоже, он ухитрился сделать как будто бы почти безобидным тот факт, что сейчас у них с Эдит есть общая шутка, из которой Чарльз исключен. И тогда я понял, что ни я, ни Адела не имели к его целям никакого отношения.

Выяснилось, что на эти выходные Эдит, обуреваемая духом мести не меньше, чем щедрости, и в изрядной степени против воли Чарльза, пригласила тех самых Боба и Аннет, которые гостили у Чейзов на Майорке во время медового месяца Бротонов. Она сделала это отчасти для того, чтобы снова увидеться с Аннет (которая, конечно же, поддерживала оживленную переписку со своей новой высокопоставленной приятельницей), отчасти, чтобы позлить Чарльза, отчасти, чтобы позлить Гуджи, и в основном – чтобы позлить Эрика Чейза, который как раз приехал в Бротон-Холл вместе с Кэролайн. Она подумала, что он будет в ярости, если эту пару представят родителям его жены как «друзей Эрика». И была права. Он был в ярости.

Саймона, Аделу и меня пригласили на ужин, Белла уехала в Лондон на несколько дней, так что в восемь часов тем же вечером мы присоединились к разномастной толпе, собравшейся в гостиной. Плохо подобранная компания обещала странный и неуравновешенный вечер. Адела сначала не поняла, что к чему, и первый час общения была уверена, что Эрик как-то связан с фильмом, а не с семьей. Чем больше имен он упоминал, тем больше она утверждалась в своем мнении, пока он наконец, раскрасневшись от раздражения, не привел в пример «моего тестя, Тигру». И даже тогда она оглянулась на меня за подтверждением.

В свою очередь, леди Акфильд будто бы специально вела себя так, чтобы не оправдать ожидания Эдит. Она хлопотала вокруг Боба и Аннет все выходные и одновременно сумела передать всей своей тонкой задушевностью, какое удовольствие и облегчение для нее найти родственную душу в Аделе, что, полагаю, должно было послужить комплиментом мне.

Ей стало спокойнее, что, хоть она и приняла в свой круг актера, он оказался все-таки одного с ней племени. Она находила достойным, что ее друзья будут жениться на тех, о ком она по крайней мере слышала. Оказалось, что она была неплохо знакома с одной из теток Аделы и дебютировала в том же году, что и ее мать, и все это было именно так, как и должно быть в ее старомодном и изящном упорядоченном мире. Очевидно, именно этого ощущения безопасности Чарльз лишил ее, выбрав в жены Эдит, и трудно было не усмотреть оттенка досады на невестку в том, с каким оживлением леди Акфильд приняла мою суженую. Адела, естественно, расцвела под лучами ее внимания, все еще лишь отчасти замечая ведущиеся вокруг нее тайные игры. Я нашел Эдит у одного из окон, она угрюмо рассматривала разношерстную компанию. Она кивнула в сторону моей возлюбленной:

– Что я тебе говорила? Она – само совершенство.

– Я знаю.

Я проследил за ее взглядом, который она перевела с уютной сцены на диване в дальний угол, где Кэролайн Чейз увлеченно слушала Саймона, который, как всегда, летел на всех парусах. Между группами сиротливо бродил Чарльз, наполняя опустевшие стаканы и рюмки.

– Бедняга Чарльз. Что он здесь делает?

Вопрос прозвучал грубее, чем я хотел, я, наверное, сказал не подумав. Но в любом случае, вместо того чтобы сделать мне замечание, как ей следовало бы, Эдит пожала плечами:

– Кто знает? У нас впереди отвратительный вечер. – Я вопросительно посмотрел на нее. – Боб и Аннет Уотсон приглашают нас всех на прогулку с ужином.

– Очень мило с их стороны. Но зачем им это?

Эдит не разделяла моего взгляда на вещи.

– Это еще не все. Они заказали столики в Фэрберн-Холл. Гуджи возмущена. Но умирает от любопытства, конечно. Ей ужасно хотелось посмотреть, что они с ним сделали с тех пор, как де Марней оттуда уехал, но она никогда не смела в этом признаться.