– Хорошо. Дэвид очень занят, хотя я так толком и не знаю, чем. – Я помолчал. – Мы все вмести ездили к Бротонам.

Эдит откусила кусочек от чего-то в тонком кляре.

– Дэвид, должно быть, получил истинное наслаждение.

– Вряд ли. Ему весь день пришлось общаться с Дианой Бохан. Он очень старался произвести на нее впечатление, но, кажется, не слишком преуспел.

– Еще бы. Я с ней на днях в «Питер-Джонс» столкнулась, и она от меня так нос воротила.

Она продолжала есть и пить с аппетитом, но не собиралась ни малейшим образом помогать мне с моей задачей. Вздохнув про себя, я внутренне собрался и настойчиво продолжал:

– Там была леди Акфильд.

– Так я и подумала. Как поживает дорогая «Гуджи»? – Конечно же, в ее словах присутствовала ирония, но не было неприятной горечи. Дурацкое прозвище снова оказалось в кавычках, как в первые недели ее замужества. И в этом было осознание барьера, непреодолимой границы, которая теперь разделяла существование ее свекрови и ее собственное.

– Очень неплохо, по-моему. Конечно же, она захотела поговорить о тебе.

– В этом нет никакого такого «конечно». Ты меня удивляешь. Гуджи не из тех, что любят обсуждать свои семейные проблемы. Ты должен понимать, что тебе сделали большой комплимент.

– Я думаю, она сочла, что я могу ей пригодиться.

Эдит кивнула. Намек попал в цель, и она начала догадываться, что этот разговор может выйти на более глубокие воды, чем она предполагала.

– М-м?

– Она сообщила мне, что ты планируешь подождать два года до развода.

Эдит посмотрела на меня с неопределенным выражением лица.

– Они не этого хотят. Они хотят, чтобы Чарльз развелся с тобой сейчас. Сию же секунду. Ей нужно знать, что ты об этом думаешь.

Я почувствовал некоторое облегчение. Все слова были произнесены. Эдит перестала есть и осторожно положила вилку на тарелку. Очень вдумчиво отпила вина, будто наслаждаясь вкусом каждой капли. Я думаю, она ощутила, что настал тот самый момент. Конец ее замужества. Я не совсем уверен, насколько она по-настоящему понимала, что именно к этому приведет ее роман с Саймоном, до этого самого мгновения. Но должен отметить, что голос ее звучал достаточно спокойно, когда она заговорила.

– Ты хочешь сказать, они хотят, чтобы Чарльз развелся со мной по причине супружеской неверности. И вызвал в суд Саймона.

Я кивнул:

– Скорее всего. Не уверен, что в наши дни это все еще работает именно так, но общая мысль такова. Подробно мы вообще-то не разговаривали. Если бы он стал разводиться с тобой сейчас, ему понадобилась бы причина – или теперь это уже не обязательно? Я не очень уверен.

– Не могу сказать, что это поступок настоящего джентльмена.

– Вряд ли настоящие леди убегают с женатыми актерами.

Она кивнула и вернулась к еде.

– Итак, чего ты хочешь от меня? Что я должна сказать?

– Мне кажется, они хотели бы знать наверняка, что если развод начнется, ты не попытаешься внезапно его оспорить. Тебе это не будет интересно, но разницы в… ну, в деньгах не будет никакой.

Она посмотрела на меня довольно грустно:

– Мне не нужно денег. По крайней мере, не так много. Меньше, чем Чарльз дал бы мне не задумываясь, если бы я попросила.

– Я знаю, – сказал я. – Я так и сказал леди Акфильд.

– В любом случае, – продолжала она после паузы, – в этом предложении особой щедрости нет. Теперь в таком процессе нет «обвиняемых». Так что с финансовой точки зрения все равно никакой разницы. Ты не знал? – Я покачал головой. – Ну, могу поспорить, Гуджи знала.

Какое-то время мы ели молча. Вернулся официант, унес тарелки и вернулся с блюдом лососевых котлеток и миской pommes allumettes [47] . Но предмет разговора оставался на столе, как рыдающий воском канделябр. И Эдит завела разговор о человеке, о котором мы оба думали.

– А что обо всем этом думает Чарльз? Я полагаю, он тоже там был. Ты с ним говорил?

– Да, я с ним говорил. – Хотя формально мой ответ был правдив, но по сути это была ложь, ведь Чарльза не было в комнате, когда леди Акфильд излагала мне свои планы, о чем, собственно, Эдит и спросила. Я очень сомневаюсь, что он позволил бы матери так разговаривать, если бы присутствовал. Меня вдруг начала угнетать эта недосказанность, и я уточнил: – То есть его не было, когда я говорил с его матерью, но он вернулся на следующий день.

– И?

– Он сказал, что послушается твоего решения. Сделает так, как ты захочешь.

– Вот это больше на него похоже. Бедный Чарльз. Как он?

Этого я и боялся. Если бы я мог сказать, что он выглядит бодрым, веселым и настоящим денди, я бы так и сказал. Я постепенно начинал соглашаться с леди Акфильд – пора уже прекратить этот неудачный эксперимент по межвидовому скрещиванию. Но вся беда в том, что он совсем не выглядел бодрым и веселым.

– Нормально, – сказал я. – Не думаю, что все это сильно пошло ему на пользу.