— Хотеть не вредно, — хмыкнул Конфедераст.

— Я не договорил — не просто хотят, но и могут. Дали мне на размышление двенадцать часов, из них уже прошло около часа. Я вот и думаю, ждать мне еще одиннадцать часов или… Ведь, в конце концов, эти ребята не окунали меня в кровь и дерьмо.

— Кто? — снова бледнея, спросил Ковальский.

— Агентство Конфедеративной Безопасности, — брякнул я, не будучи уверенным в правильности ответа. Все-таки, хреново я разбираюсь во всех этих спецслужбах, расплодившихся на уровне Конфедерации и отдельных планет. Чем они в таком количестве занимаются? Компромат друг на друга собирают?

— И много предлагают? — поинтересовался Конфедераст.

— Вдвое больше чем вы мне за Кальвин. Ну так что вы советуете? Ждать еще одиннадцать часов или…

— Ждать! То есть, нет, — от волнения Конфедераст буквально плевался словами и фразами, — никого ждать не надо. Давайте так…

— Как? — спросил я, чувствуя и празднуя в глубине души, хоть промежуточную, но победу.

— Для начала — вы где?

— На Земле. И уже на подходе к Женеве.

— Тогда встретимся через час, в ресторане «Шварцмонд». Знаете, где это?

— Узнаю, — ответил я и отключился, — спасибо.

«Спасибо» я говорил уже таксисту, когда возвращал коммуникатор. Водила посмотрел на меня хмуро и недовольно.

— Не надо осуждающего взгляда, — сказал я ему, — то, о чем мы разговаривали — это наше лично дело. Тебе платят — ты везешь. А подслушивать, а потом зыркать осуждающе…

— А я и не спорю, — перебил меня таксист, — вот только вы просили коммуникатор на минуту, а проговорили минимум, минуты три. Так что придется доплатить.

— Хорошо, — вздохнул я, — тогда тебе придется везти меня к ресторану «Шварцмонд». Знаешь, где это?

Никогда за всю свою жизнь я не был в ресторане. Не в кафешке «быстрого питания», что наполняют желудки большей части моих собратьев по биологическому виду, а именно в ресторане. Где все натуральное — пища из натуральных продуктов, живая музыка, мебель из настоящего дерева, а не из пластика. Даже цветы, в некоторых растут: живые, в горшочках. Так вот, в подобных местах я не бывал ни разу. Ни в детстве, с родителями, ни, тем более, в юности, во время учебы в Академии и службе на Флоте, ни даже в последние годы, когда я вроде бы прочно встал на ноги. Встать-то встал, но все равно вынужден был считать каждый заработанный юнит. Уж поверьте, иметь собственный боевой звездолет — дорогое удовольствие. Клиенты же раскошеливаться не спешили, предпочитая заключать со мной сделки в местах, наподобие космопортового туалета — общедоступных и при этом укромных. Чего вдруг на Конфедераста нашло — не знаю. Может, отравить хочет?

Можно конечно спросить, а откуда я тогда такой осведомленный относительно ресторанного сервиса? А осведомлен я об этом не меньше, чем любой, кто более или менее регулярно смотрит медиа-систему. Там, среди прочего рекламного мусора нет-нет, да и сверкнет такая вот жемчужина для избранных. С картинками, смакованием всех услуг, иногда — с описанием блюд с экзотическими названиями. Все это подается с блеском, каким-то налетом праздничности, но лично у меня вызывало лишь жгучее желание переключить канал. С малых лет до сего дня я так и не врубился, какой смысл гнать эти ролики по каналам для всех, то есть, для тех, кому такой вид отдыха не по карману, а слово «ресторан» звучит как название другой планеты.

Таксист, которого, кстати, звали Йохан, тоже ни разу не был в ресторане. И название «Шварцмонд» для него несло не больше смысла, чем слова «спектральный класс звезды» или «закон Ферхюльста». Поэтому не один десяток минут кружил он по центру города, пока я сам лично не заметил вывеску с соответствующим названием. Будучи честным человеком, Йохан не взял с моей (вернее, взятой взаймы у Равиля) карточки лишнего, в смысле, за то время, что он безуспешно пытался найти ресторан. Зато за три минуты пользования его коммуникатором сдернул по тройному тарифу.

Оставив Йохана дожидаться новых клиентов, я направился к парадному входу в «Шварцмонд», где и был остановлен сакраментальным «ни в таком виде!» от швейцара. Мысленно взглянул на себя со стороны — и внутренне согласился. Как посмел я, сутками не снимаюший свою летную форму, небритый и неумытый (на Кальвине было не до того), даже надеяться попасть за эти врата рая. Бластер, торчащий из кармана штанов, тоже не внушал доверия. Он мог бы послужить пропуском внутрь только в одном случае — если бы я вздумал прорываться силой. Во всех остальных вариантах он только мешал, довершая имидж обитателя «дна». Вон, вон отсюда, читалось во взгляде швейцара. Вали обратно в свою преисподнюю.

Эх, Ковальский, ты так, значит?! Видимо, не осознал, голубчик всю тяжесть своего положения. Ну ладно. Срок, данный людьми в черном на раздумье, не истек; опять же таксист поблизости. Я уже хотел развернуться и ехать в космопорт, когда у парадного входа в ресторан приземлился неестественно длинный, какой-то вытянутый, лимузин с номерами Конфедерации. Вышедший оттуда «шкаф» с глазами, открыл дверцу в задней части, выпуская моего старого знакомого.

На голову ниже меня, с обширной лысиной на шарообразной голове, и сам похожий на шар, Рейнхольд Ковальский важной и неспешной походкой прошествовал внутрь. По пути заметил и узнал меня, и, мгновенно поняв ситуацию, заявил швейцару: «Этот — со мной». «Этим», понятное дело, был я.