– Мы – с ними?

– Неправильно мыслишь, Ваня, – снисходительно обратился к буддисту Гефестай. – Не мы с ними, а мы – их! Понял?

– Тридцать девять мечей! – напомнил И Ван.

– Да хоть сто тридцать девять! – отмахнулся сын Ярная. – Подумаешь… Я, бывало, принимал бой один против десяти, и ничего. И даков бил, и германцев, и сарматов! Надо будет, и парфян положу – столько, сколько надо, чтобы они отстали и преисполнились почтения…

– Удивительные вы мастера, – хитро прищурился Лю Ху. – Если бы я не знал, что вы циркачи, то принял бы за воинов.

– Жизнь такая, Лёха, – объяснил Эдик. – Кого хошь заставит за меч хвататься. Пожить-то охота любому, и мы тоже не прочь…

Лю Ху усмехнулся и спросил Лобанова:

– И где же драгоценный предводитель собирается встретить врага?

Сергий оглядел склон горы, заросший дубом. Подъем был крут, и дубраву частенько прореживали заросли кустов, а то и вовсе каменистые осыпи сползали по круче.

– Ищем пологий склон, – сказал Лобанов, – или ущелье, чтобы подняться по нему вверх и уйти в горы.

– Ищем! – согласились его спутники, даже унылый И Ван качнул бритой головой.

Подходящее место нашли на втором часе пути – склон, заросший дубом и тополем, плавно скатывался к дороге и продолжался за нею грядой холмов. Посередине скат горы продавливался неглубокой промоиной, выше загибающей края покруче и переходящей в ущелье.

– Здесь!

Кони сперва зафыркали, не желая топать вверх, но потом смирились. На неширокой терраске преторианцы задержались – отсюда открывался неплохой обзор. Времени на то, чтобы обстрелять парфян, будет отпущено мало, но кое-что успеть можно. Луки были у всех, но к хорошим стрелкам можно было отнести лишь пятерых. Остальным доставалась роль массовки.

– Ничего, – сказал Гефестай, – эти соберутся большой толпой – в кого-нибудь да попадете!

Потянулось ожидание. Сергий уже подумывал отказаться от своей затеи, когда до его слуха донесся топот копыт.

– Идут, идут! – возбужденно сказал Эдик.

– Сразу садимся на коней. Луки – в руки!

На дороге показались парфяне, усталые и пропыленные, хоть вытряхивай. Впереди скакал косоглазый Ород.

– Давай! – прошипел Гефестай, растягивая лук.

Одна за другой просвистели семь стрел. Сергий не уловил за облаком оседающей пыли, попал ли он. Лобанов торопился выпустить вторую стрелу, и выпустил – когда Искандер, стоявший рядом с ним, выстрелил в пятый раз.

– Уходим!

Парфяне, гневно крича и улюлюкая, полезли в гору, оставляя на дороге убитых и раненых. Засвистели стрелы, прошивая листву и втыкаясь в стволы. Стрелять вверх – дело неудобное и проигрышное, но недостаток качества можно попытаться компенсировать избытком количества…

Сергий так увлекся, укладывая третью стрелу, что не заметил вражину, взобравшегося по склону. Стрелу Лобанов по инерции выпустил вниз, а по вражине стрелять было уже нечем. Отбросив лук, Лобанов схватился за меч. А парфянин, злобно и торжествующе скаля зубы, уже заносил для броска копье…

Стрела вонзилась вражине в правый глаз и погасила жажду убийства. Сергий стремительно обернулся – и Гефестай, и Искандер отстреливались спиной к нему. Ханьцы сражались с ними бок о бок. Кто тогда стрелял? Лобанов завертел головой, но не заметил таинственного стрелка, лишь некая тень мелькнула за деревьями. «Опять… этот… ангел-хранитель? Ла-адно…»

На поиск и раскрытие жгучей тайны времени не оставалось – банда Орода валила вверх по склону, и преторианцы стали спешно отступать, огрызаясь и стреляя по парфянской методе – вполоборота, разворачиваясь в седле назад.

Когда открылось устье ущелья, Гефестай сказал:

– Уходите! Я прикрою!

– И я, – спокойно добавил Искандер.

– Схлопочете стрелу – можете не возвращаться, – с натугой пошутил Чанба.

– Не дождутся! – оскалился кушан.

Сергий молча повернул коня и двинулся по ущелью, сырому и заваленному мшистыми камнями. Ехал он не торопясь, часто оглядываясь, испытывая мерзкое ощущение неправильности происходящего. Ему было бы куда легче, останься он с Гефестаем и Тиндаридом, но что от него пользы?

Глухие крики доносились до его ушей, мешаясь с эхом, а потом послышался сладостный звук – топали копыта. Из-за поворота выехали эллин с кушаном, и пакостное чувство отпустило Лобанова.

– Догоняют? – спросил он с облегчением.