Гай прошел к фонтану и попил из кружки, стоявшей на мраморном краю. Он очень устал, и, несмотря на красоту комнаты, его удручало, что среди этого великолепия не нашлось ни еды, ни лож. Остальные прошли за ним через арку в следующую комнату.

— Вот это я понимаю! — радостно провозгласил Марк. Перед ними стоял полированный стол, уставленный едой: мясом, хлебом, яйцами, овощами и рыбой. В золотых чашах лежали фрукты. Мягкие ложа так и манили, но рядом была еще одна дверь, и Гай не мог туда не заглянуть.

Посредине третьей комнаты оказался глубокий бассейн. От воды шел приятный пар, вдоль стен стояли деревянные скамейки с высокими стопками мягкой белой материи. На шестах у воды висела банная одежда, а у низких столов стояли четыре раба, готовые сделать желающим массаж.

— Замечательно! — восхитился Тубрук. — Гай, твой дядя — гостеприимный хозяин. Лично я сначала искупаюсь, а поем потом.

Еще не закончив говорить, он уже стал стягивать с себя одежду. К нему подошел один из рабов и подставил руку. Когда Тубрук разделся догола, раб унес его одежду из комнаты. Несколько секунд спустя вошел другой и занял его место у столов.

Тубрук полностью погрузился в воду, задержал дыхание и расслабил в тепле каждую мышцу. Когда он вынырнул, Гай и Марк уже разделись, бросили одежду другому рабу и, хохоча, нырнули в бассейн с другого конца.

Раб вытянул руку, чтобы принять одежду Каберы. Старик хмуро на него посмотрел, потом вздохнул и начал снимать одежду со своего худосочного тела.

— Вечно что-то новое, — сказал он, опускаясь в воду, и поморщился.

— Плечи, парень! — крикнул Тубрук одному из рабов.

Тот кивнул, встал на колени у края бассейна и нажал большими пальцами на мышцы Тубрука, высвобождая напряжение, таившееся там с тех пор, как рабы напали на поместье.

— Хорошо! — вздохнул Тубрук и задремал, убаюканный теплом.

Марк первым лег на массажный стол. Он лежал на гладкой материи, и в прохладном воздухе от него шел пар. Ближайший раб снял с пояса какие-то приспособления, похожие на связку длинных латунных ключей, щедро полил Марка теплым оливковым маслом и принялся скрести мокрую кожу, как чистят рыбу. Он промокал кожу привязанным к поясу полотенцем, которое удивительно быстро почернело от дорожной грязи. Потом раб вытер кожу Марка досуха, налил еще немного масла и стал широкими движениями массировать ему спину вдоль позвоночника. Марк довольно застонал.

— Гай, по-моему, здесь неплохо, — прошлепал он расслабленными губами.

Гай лежал в воде, позволив мыслям течь свободно. Возможно, Марий не захочет терпеть присутствие каких-то мальчишек. Своих детей у него нет, а Республика, видят боги, переживает сложные времена. Хрупкие гражданские свободы, которыми так дорожил его отец, оказались под угрозой, когда на каждом углу встали солдаты. Как консул, Марий оставался одним из двоих самых влиятельных людей города, но, пока на улицах стоит легион Суллы, его власть эфемерна, а жизнь — в руках их командира. И все же разве Гай может защитить интересы отца без помощи дяди? Кто-то должен представить его сенату, поручиться за него. Он не мог просто взять и занять старое место своего отца — его бы вышвырнули из сената, и на том все бы кончилось. Конечно, кровное родство через мать давало ему право на какую-то помощь, но Гай не был уверен, что ее получит. Марий изредка навещал сестру, когда Гай был совсем маленьким. Когда же ее болезнь усугубилась, визиты стали гораздо реже. Марий не был у них уже несколько лет.

— Гай! — Голос Марка прервал его мысли. — Иди, пусть тебе сделают массаж! Ты опять слишком много думаешь.

Гай ухмыльнулся другу и поднялся из воды. Как и остальным, ему и в голову не пришло стесняться своей наготы.

— Кабера! Тебе когда-нибудь делали массаж? — спросил он, проходя мимо старика, прикрывшего глаза.

— Нет, но я готов хоть раз попробовать все на свете, — ответил Кабера и побрел к ступеням.

— Ты попал в тот город, какой тебе нужен, — хмыкнул Тубрук, не открывая глаз.

Чистые, отдохнувшие, переодетые в свежую одежду и почти сытые, на закате они проследовали за рабом к Марию. Рабыни Александрии с ними, конечно, не было, и на секунду Гай ощутил разочарование. При ней он едва знал, что сказать, а без нее в уме возникали остроумные фразы, которые потом никогда не удавалось вспомнить в нужный момент. Он не заводил с ней разговора о поцелуе в конюшне и не знал, вспоминает ли она об этом так же часто, как и он. Сейчас Гай заставил себя больше не думать о девушке: он вот-вот встретится с консулом Рима и должен быть бдительным и сосредоточенным.

Перед дверью в зал их остановил дебелый раб. Он придирчиво поправил складки на одежде Гая, а потом достал резной гребень из слоновой кости и зачесал назад непослушные кудри Марка. Когда пухлые пальцы приблизились к Кабере, тот шлепнул по ним своими старыми руками и ядовито прошипел:

— Не трогай!

Раб невозмутимо перешел к остальным. Наконец он был удовлетворен, хотя позволил себе нахмуриться в сторону Каберы.

— Господин и госпожа сегодня вечером дома. Представляясь, поклонитесь господину, а кланяясь, не отрывайте глаз от пола. Потом поклонитесь госпоже Метелле, на дюйм или два выше. Если ваш слуга-варвар захочет, может постучать головой об пол.