Позже, уже в моей постели, когда мы с Гуннаром долго ласкали друг друга, я иногда вспоминала о Метрикселле, и мне было очень стыдно.

Влечение, которое мы с Гуннаром испытывали друг к другу, было непреодолимым. Не знаю, пытался ли Гуннар бороться с этой запретной страстью, я же не оставила ему ни единого шанса, дав выпить приворотного зелья, которое меня в детстве тайно научила готовить моя двоюродная сестра Лета. Думаю, именно это зелье сломило волю Гуннара и помогло ему позабыть о своих принципах.

Это было чистой воды безумие…

Гуннар был нежным, ласковым и страстным. Несмотря на мою неискушенность, ему удалось пробудить страсть и во мне. Я влюбилась окончательно и бесповоротно, ибо ничто не затягивает так глубоко, как запретная любовь.

Деметра была права. В меня вселилась финикийская богиня.

На следующий день мне показалось, что все это мне только приснилось.

— Извини. Кажется, я тебя разбудила.

Было около полудня. Я проспала всего часов пять. Мое измученное ласками тело сладко ныло, во рту пересохло, а на душе скребли кошки.

Метрикселла прилегла рядом со мной на кровать и положила голову мне на грудь. Похоже, она хотела, чтобы я ее согрела. Глаза ее покраснели, а голос немного дрожал.

— Ну и как он тебе?

Я еще не успела осмыслить содеянное, осудить себя за него и смириться с мыслью об этом, а тут Метрикселла со своими вопросами!

— Кто? — спросила я дрожащим голосом, все еще сомневаясь в том, что события прошедшей ночи действительно имели место.

— Да Гуннар же! Мой парень! Он тебе понравился?

У меня слезы навернулись на глаза — Метрикселла желала знать, понравился ли мне Гуннар! Неужели она не заметила, что я по уши в него влюбилась?!

— Он неотразим, — ответила я, ничуть не покривив душой.

— Правда? — просияла Метрикселла.

Молча кивнув, я поразилась наивности подруги.

— Иногда мне кажется, что я его придумала, — призналась Метрикселла. — Он слишком хорош для этого мира. Поэтому-то я вас с ним и не знакомила — боялась, что он куда-нибудь испарится.

Меня снедали такие же опасения, а Метрикселла продолжала:

— Так скажи же, наконец, существует Гуннар или нет? Ты же его видела! Ну и как? Он настоящий?

Я была поражена. Метрикселла задавала те же вопросы, что роились у меня в голове.

— Видишь ли, я его совсем не знаю… — начала отнекиваться я, но Метрикселла меня перебила.

— Он исландец и, кажется, из очень обеспеченной семьи. И еще Гуннар большой знаток исландских саг и в Барселоне пишет диссертацию по литературе. Поэтому-то он и нарядился Одином. Ты знаешь, кто такой Один?

— Бог, — неуверенно пробормотала я, не зная, к чему клонит Метрикселла, и решив быть начеку.

— Имя Один означает «ненависть».

— Не совсем, — быстро поправила я. — Оно означает «ярость».

— Откуда ты знаешь? — удивилась моя соседка.

Пожалуй, это был самый подходящий момент, чтобы, набравшись храбрости, признаться подруге, что про Одина мне рассказал Гуннар, а также в том, что мы с ним целовались, спали вместе в этой кровати, а теперь он исчез и я не знаю, что со мной будет.

Однако ни в чем подобном я признаваться не стала. И мысленно даже порадовалась, что Гуннар рассказал мне об Одине больше, чем Метрикселле, с которой я твердо решила держать язык за зубами.

— Прочла где-то. Один — источник света, вдохновения и воодушевления. Свои молитвы к нему возносили ученые, поэты и великие воины.

— Я так тебе завидую!

— Почему?

— Как бы я хотела быть такой же начитанной!

— Зачем?

— Чтобы развлекать Гуннара всякими историями.

Моя подруга делилась со мной своими страхами и сомнениями. Я могла бы пропустить их мимо ушей, но вместо этого жадно внимала каждому ее слову, чтобы, узнав слабости Метрикселлы, противопоставить им свои достоинства.

Вот такие подленькие роились у меня в голове мыслишки. Словно паучиха, я плела сеть, чтобы заманить в нее ничего не подозревающего мотылька.

— А Гуннар любит слушать истории?

— Не только слушать, но и рассказывать. А сколько он знает! Рядом с ним я чувствую себя невеждой, ведь я умею только рисовать!

И Метрикселла прижалась ко мне, как ребенок в поисках утешения. Я обняла ее.

— Ты его очень любишь?

— Очень-очень! Если он меня бросит, я умру.

— Не говори глупостей! — пробормотала я, ужаснувшись услышанному.