Элайна и Джарид кивнули в знак согласия. Продолжая смотреть на Транна, девушка взяла мужа за руку, словно ища поддержки:

— Ты уже разговаривал с Урсель, Мередом и Радо-милом?

— Только с Урсель. Меред и Радомил никогда… особенно не приветствовали поступок Орриса. Вряд ли будет разумно с ними это обсуждать.

Джарид задумчиво покачал головой и тихо сказал:

— Оррис не предатель. То, что он совершил — пример безграничной храбрости.

— Но это не значит, что он прав, — ответил Транн, тоже понизив голос.

Джарид отшатнулся, как будто тот его ударил.

— Что, и ты его осуждаешь?

— Я не знаю, что и думать, Джарид. С тех самых пор, как ты рассказал мне, меня одолевают сомнения. — Он хотел что-то добавить, но сам себя оборвал: — Не знаю.

Джарид не ответил — что тут говорить, — и остаток обеда прошел в молчании.

Баден прибыл в Амарид спустя три дня и, едва встретив их в «Гнезде», тут же сообщил о поразительном общении с Оррисом.

— Он и вправду нашел гилдринов? — несказанно удивившись, переспросил Транн, когда Баден замолчал.

— А кто такие гилдрины? — озадаченно посмотрел на них обоих Джарид.

Дядя нахмурился и перевел взгляд на Элайну, в чьих глазах тоже застыло недоумение.

— Да вы что, не читали мой доклад? — повысив голос, спросил Магистр.

Джарид с Элайной переглянулись, стараясь не рассмеяться.

— Даже отвечать не стоит, — гремел Баден, — может, тогда вы его внимательно прочтете. — Посмотрев на Транна, он увидел, что тот отвернулся и хихикает. — Спасибо, ты мне очень помог, — сердито сказал ему Баден и, повернувшись к юным магам, начал: — Из истории Проклятия Терона вам должно быть известно, что после его смерти небольшая группа сподвижников Терона покинула Орден.

— Это ведь из-за них Амарид создал ментальную заставу, верно? — перебил Джарид.

— Да, — кивнул Баден. — Возглавлял ушедших человек по имени Гилдри.

— Точно, — прошептала Элайна. Еще с детских лет, став потом ученицей Сартола, она изучала историю Проклятия Терона и Законов Амарида. Отчасти поэтому ее и включили в состав экспедиции в Рощу Терона. — Как же я забыла?

— Потомки и последователи Гилдри по-прежнему живут в Лон-Сере, — продолжал Баден.— По словам Барама, многие называют их Прорицателями, значит, они обладают Даром прозрения, хотя и растеряли остальные способности.

— Так они помогают Оррису? — спросил Джарид.

Баден лишь развел руками:

— Насколько это возможно. Они не понимают нашего языка, а Оррис не знает их наречия. К тому же гилдринов долгие века преследовали, так что они не имеют в Брагор-Нале никакого влияния. Зато они предоставляют ему пищу и кров, а это уже немало.

Элайна тряхнула головой, отбрасывая волосы с лица.

— Как ты считаешь, этот человек, о котором он спрашивал, опасен?

— Седрик? Думаю, да. Я не помню, чтобы слышал его имя, но у меня дурное предчувствие.

— Похоже, у Орриса тоже, — заметил Транн, — иначе он не наладил бы с тобою связь.

— Может быть, ты прав, но он все равно собирался встретиться с Седриком. — Магистр нервно потер подбородок.

— Ну что ж, мы ничем не можем помочь Оррису в Лон-Сере, — подытожил Транн. — Надо помочь ему разобраться с неприятностями здесь.

Следующие три дня, ожидая, когда соберутся остальные маги, Джарид, Элайна, Транн и Баден большую часть времени проводили в Великом Зале, обсуждая с другими приближающееся Собрание и стараясь разузнать мнение магов. По вечерам, собираясь в «Гнезде» за ужином и элем, они рассказывали друг другу все, что смогли узнать.

Однако Джарид вскоре понял, что его совершенно не волнует, что думают другие. Все равно ничто не повлияет на его поведение на Собрании. Он не станет ни лгать, ни скрывать свою точку зрения ради того, чтобы выгородить себя; он не будет отрицать, что виделся с Оррисом накануне его ухода, а также, что в некоторой степени оправдывает его действия. Оррис это заслужил; они все были обязаны ему, но, похоже, понимали это только он да Баден.

Действительно, чем больше другие маги видели в поступке Орриса измену, тем больше Джарид оправдывал его. Не раз в течение этих трех предшествовавших Собранию дней он вступал в споры с магами, защищая Орриса с гораздо большей горячностью, чем сам от себя ожидал, учитывая, что еще недавно и у него были определенные сомнения. Отстаивая своего друга перед оппонентами, он как бы спорил с той частью самого себя, которая до сих пор не находила тому оправдания.

На третий день Сонель наконец объявила, что Собрание начнется на следующее утро. Ночью Джарид и Элайна сидели в постели в «Гнезде» и размышляли, что может случиться завтра, и Элайна с беспокойством сказала, что его растущая воинственность может иметь плохие последствия.

— Если ты и дальше будешь им противоречить,— сказала она с досадой и тревогой, — они накинутся на тебя не меньше, чем на Орриса!

— Возможно, — спокойно согласился Джарид, — но ведь кто-то должен защитить его. А иначе все сойдет им слишком легко.