— Но решение уже давно принято, — хмуро ответил Оррис.

Стражник остановился перед еще одной закрытой стальной дверью.

— Да, маг, я знаю. Только не понимаю, что толку держать его здесь, глядя, как…

— Мы уже пришли? — нетерпеливо перебил Оррис.

— Да, маг, — ответил он, опять шаря в поисках ключей. — Это здесь.

За дверью находился второй тесный коридор, во тьме которого горел только янтарный церилл Орриса.

— Взять факел, маг?

— Нет, — ответил Оррис, мысленно приказывая кристаллу светиться ярче. — Проведи меня к узнику.

Человек кивнул и прошел в конец темного коридора. Здесь он отпер третью дверь. Когда она отворилась, в нос так резко ударило отвратительным смешанным запахом мочи, фекалий, пота, протухшей пищи и Арик знает чего еще, что Оррис отшатнулся.

Стражник осклабился:

— Воняет немного, да?

Оррис ничего не ответил. Из камеры вместе со зловонием доносилось бормотание, одна и та же фраза повторялась снова и снова. Оррис не понял ни слова.

— Что он говорит?

Шефтон пожал плечами:

— Кто знает? Болтает не по-нашему. Никто из наших не понимает, что это значит.

Оррис сделал шаг вперед, стараясь не обращать внимания на ужасающее зловоние, и высоко поднял посох, освещая цериллом камеру. У дальней стены, обхватив руками колени, на полу сидел человек, в котором он с большим трудом признал Барама. Покрытые грязью борода и волосы узника свисали до земли, лицо и руки были в язвах, одежда изодрана в клочья. Он мельком взглянул на Орриса, очевидно привлеченный светом, но не прекратил своего заунывного бормотания. Его глаза по-прежнему были пусты и смотрели в никуда.

— Прежде, чем я его заберу, его нужно вымыть и дать новую одежду.

— Но, маг, сейчас глубокая ночь.

Оррис круто развернулся к охраннику:

— Ты думаешь, он может предстать перед Премудрой в подобном виде?

— Нет, конечно, но…

— Сейчас же!— рявкнул Оррис.

Охранник кивнул и поспешил прочь, оставив Орриса наедине с Барамом.

Несколько неуверенно маг приблизился к заключенному и протянул руку:

— Пойдем, чужестранец. Пора.

Человек посмотрел на него, не переставая нараспев повторять одно и то же. Оррис подумал, что это могла быть какая-то религиозная процедура.

— Ты пойдешь со мной, — повторил он и оглянулся через плечо. Они были одни; голос Шефтона, отдававший отрывистые команды стражникам снаружи, доносился издалека. — Я хочу увести тебя отсюда. Обратно домой, в Лон-Сер.

Бормотание прекратилось.

— Баден? — проскрипел человек.

— Нет. Меня зовут Оррис. Я друг Бадена. — Он снова протянул руку. — Вставай, нам пора.

Барам покачал головой и что-то произнес, показывая рукой вокруг.

Оррис схватил его за плечо и поднял рывком.

— Пойдем, говорю! — приказал он, пытаясь увести чужестранца силой.

Но этот человек оказался на удивление крепким, несмотря на свой потрепанный вид; он вырвался из руки Орриса, выкрикивая все те же непонятные слова. Оррис опять попытался схватить его, но Барам отскочил. Его глаза блестели, как у обезумевшей от страха лошади, напуганной молнией в грозу.

Барам сказал еще что-то, уже сердито, и погрозил магу пальцем. Оррис развел руки в примирительном жесте, и какое-то время они внимательно разглядывали друг друга, тяжело дыша. Потом Оррис услышал стук сапог по каменному полу — кто-то уже бежал к камере. Через секунду в дверном проеме показался Шефтон.

— Простите, что оставил вас одного, маг. Надо было все подготовить.

— Он не идет со мной, — сказал Оррис. По телу его прошла дрожь — он никак не предполагал такого поворота событий.

— Временами этот малый себя странно ведет, — ответил стражник. — Но он очень любит мыться. Ради этого он за вами точно пойдет.

— Мыться? — тут же переспросил у стражника чужеземец.

— Да, Барам, — откликнулся Оррис, снова взглядывая на него.

— Купанье, а потом в путь. Ты меня понимаешь?

Барам задержал на нем взгляд, потом посмотрел на Шефтона. — Купанье, — повторил он.

Оррис приказал стражнику вывести узника. Они вдвоем пошли к темному коридору, а маг слегка задержался, чтобы осмотреть маленькую вонючую камеру. «Провести здесь четыре года», — подумал он, покачав головой. Четыре года

Допросы в общем закончились, доклад он уже написал. И все же Бадена неудержимо тянуло еще раз посетить Барама перед возвращением в западный Тобин-Сер; он чувствовал, что обязан чужестранцу хоть этой малостью. Утром он уже простился с Джаридом и Элайной, Транном и Урселью. Конечно, через несколько недель они восстановят ментальную связь, но это не могло сравниться с живым общением. Именно поэтому Собрания, несмотря ни на что, были по-прежнему драгоценны для него.