Барам вдруг перестал сопротивляться. Стало несколько легче, но много сил уходило на борьбу с течением. Добравшись наконец до берега, Оррис сбросил Барама на песок и сам без сил свалился рядом, еле переводя дыхание. Если бы Барам надумал сейчас сбежать, Оррис уже не смог бы помешать ему. Но чужестранец и сам выдохся и сейчас лежал рядом с магом, кашляя и выплевывая воду. Анизир стремительно спустилась на землю неподалеку от них, по-прежнему не выпуская из когтей веревку. Я цел, — почувствовав ее тревогу, мысленно сообщил ей Оррис. — Только очень устал. В ответ он получил изображение своего посоха и плаща, которые остались почти в миле вверх по течению. Я помню. Надо вернуться.

Он сел и взглянул на Барама. Тот не шелохнулся. Он лежал с закрытыми глазами и тяжело дышал. Выглядел он еще более потрепанным, чем обычно.

Оррис с трудом поднялся.

— Надо трогаться, чужеземец.

Барам открыл один глаз и искоса глянул на него.

— Вставай! — прикрикнул Оррис.

Человек медленно сел и глубоко вздохнул.

— Зачем? — спросил он.

Оррис застыл на месте, решив, что ослышался.

— Что ты сказал? — едва слышно произнес он.

— Зачем? — повторил Барам. — Зачем ты вытащил меня из воды?

У него был довольно сильный непривычный акцент, и Оррис не сразу понял смысл.

— То есть почему я не дал тебе утонуть?

Чужестранец кивнул, пристально глядя на мага.

Оррис помолчал. Неожиданный вопрос попал в точку. Он ведь почти бросил его.

— Не знаю, — наконец ответил он. — Не мог же я просто смотреть, как ты тонешь.

Но чужестранец по-прежнему не сводил с него глаз и ждал чего-то.

— Наверное, потому, что ты мне нужен, — сознался Оррис. — Мне понадобится твоя помощь в Лон-Сере.

Барам кивнул, удовлетворенный ответом.

Оррис прищурился, словно впервые видел своего спутника:

— Ты говоришь на нашем языке! Ты понимаешь все мои слова?

— Да.

— И ты понимал все, что я говорил, с тех самых пор, как забрал тебя из тюрьмы?

— Да.

Оррис в замешательстве тряхнул головой:

— Так ты все время знал, что мы идем в твою страну? Зачем же ты мне мешал?

— Я тебе не верю, — ответил чужеземец. — По крайней мере не верил до сегодняшнего дня.

Оррис невесело рассмеялся:

— Ты мне не верил? Значит, в этом все дело?

— Нет, — промолвил Барам, и его взгляд помрачнел. — Я узник. Ты вытащил меня из камеры, но я все равно узник. Вот почему я тебе вредил.

Маг внимательно посмотрел на него. Звучит правдоподобно. Наверное, он бы сделал то же самое на месте Барама

— Ну что ж, понятно, — подытожил он. — Но ведь теперь ты мне веришь? Ты ведь знаешь, что мы идем домой?

— Теперь я знаю, что нужен тебе живым, — осторожно ответил Барам. — Вероятно, мы действительно идем домой. Не знаю, может быть. Только не понимаю зачем.

Маг снова помолчал. Он чувствовал, что сейчас все может рухнуть.

— Ты пришел к нам с войной, — начал он, необычайно тщательно подбирая слова, — вместе с другими чужестранцами. Я веду тебя назад, чтобы заключить мир. Я хочу, чтобы ты отвел меня к своим правителям, чтобы мы договорились больше не воевать. — Он хотел еще что-то сказать, но передумал. Вместо этого он спросил: — Ты меня понимаешь?

Чужестранец, похоже, обдумывал сказанное, потирая рукой подбородок, чем вдруг стал странно похож на Бадена. Наконец он кивнул.

— Теперь ты прекратишь сопротивляться? — спросил Оррис, стараясь, чтобы это было не слишком похоже на просьбу. — Можем мы жить, не ссорясь?

Барам с достоинством посмотрел на мага и потер запястье:

— Тогда больше не связывай меня.

— Обещаю, — ответил Оррис, — но только если не будешь нападать на меня. — Он замолк, внимательно глядя на чужестранца. — Мир?

— Что это значит?

Оррис усмехнулся:

— Это значит, что мы больше не будем враждовать. Барам бросил быстрый взгляд на реку.

— Мир, — согласился он, посмотрев Оррису в глаза. Маг вздохнул. Ему страшно хотелось верить этому

человеку. Слишком много времени ушло на препирательства. Скоро осень, а впереди еще почти двести лиг до перешейка. Если они не пересекут Береговой хребет прежде, чем выпадет снег…

— Мир, — тихо повторил он, стараясь улыбнуться. Он протянул руку, чтобы помочь спутнику встать. — Пойдем, чужестранец. Пора двигаться.