И вот кончался третий день работ. Грунлаф, Гилун, Старко и Пересей в сопровождении Хормута явились посмотреть на детища Кутепы. Молча обошли со всех сторон никогда не виданные ими сооружения, с сомнением поцокали языками, покачали головами. Увидели, что рядом с пороками куча валунов навалена. Были среди камней и жернова, за которыми Кутепа особо посылал людей в ближайшие разрушенные деревни.

— Ну и будет прок от сих… чудовищ? — спросил Гилун.

— Покажу вам, княже, сейчас же, как действует оружие мое, — засуетился Крас. — Скажу еще, что каждый из тех, кто делал пороки эти, обучен пользоваться ими под стенами Ладора. Я время даром не терял.

Увидели князья, что один работник-воин поднял большой валун, положил его в ящик, приделанный на одном конце бревна. Потом шесть мастеров стали ручки ворота крутить, и со скрипом подниматься начал с противоположной стороны другой ящик, видно тяжелый очень. Когда достиг он поперечного бревна, Кутепа отдал рабочим приказ какой-то, те чуть отошли в сторону, он же молотком выбил клин, державший ворот, — вмиг закрутился ворот, толстая веревка, намотанная на него, под действием тяжелого груза с шумом размоталась, ящик с камнем понесся вверх, и вот камень, оторвавшись от своего ложа, полетел куда-то в глубь рощи, ломая все, что встречалось на его пути.

Князья, широко разинув рты, с изумлением следили за полетом камня, а он скрылся где-то между ветвей деревьев, и только осыпающийся снег был следом его движения.

— Да, Кутепа, удивил… — только и сказал Гилун, а Пересей, вдохновленный тем, что они стали обладателями невиданного прежде оружия, простого в устройстве своем и мощного, быстро попросил:

— А теперь, Кутепа, покажи-ка нам, как самострел твой бьет!

— Милость окажете, если посмотрите на его работу! — оживился Крас и тут же приказал подручным заняться самострелом.

Такого оружия князья отродясь не видели. Луковище у самострела было едва ли не в человеческий рост, толстенное, обмотанное кожей, прикрепленное не к ложу, а к станку, на снег поставленному. На станке — глубокий желоб, ворот тоже есть, чтобы тетиву с ловушкой, как у пращи, оттягивать назад. Подручные вначале натянули тетиву, нажимая на ручки, что из ворота торчали.

— Чем стрельнем-то? — спросил один из них у Краса.

— Вначале колом давай, а после камнем, — ответил Кутепа.

Самострелом два выстрела произвели. Кол заостренный, точно огромная стрела, пронесся между деревьев с шумом, треском, сшибая большие сучья, ломая тонкие стволики деревьев. После и камень пустили, который в зимней, звонкой от мороза роще такой же шум и переполох устроил, что и летящий заостренный кол.

Князья-союзники хлопали Кутепу по плечам и по спине, наперебой старались выразить восхищение, а Грунлаф, до этого молчавший (знал, что чародей и не смог бы предложить какую-то ненужную безделку), торжественно сказал:

— Братья, полагаю, что Кутепу за его смекалку и проворство нужно щедро наградить и в подчинение его назначить сотню воинов, которые будут обслуживать пороки. Уверен, что с их помощью мы скоро Ладором овладеем.

Кутепа-Крас жадными губами прильнул к толстой рукавице князя игов, а другие вожди охотно поддержали предложение его.

Оба порока и ящики с камнями, разбитыми жерновами, кольями были взгромождены на полозья. Заготовили и щиты, большие, толстые, дощатые, чтобы уберечь тех воинов, что станут обслуживать пороки. Темной безлунной ночью поволокли пороки к ладорским стенам, установили их, как велел Кутепа, на расстоянии десяти шагов от городницы. Крас предусмотрительно деревянные опоры велел шкурами закрыть и облить водой, чтобы заледенели на морозе. Говорил, что пригодится это, когда ладорцы попробуют спалить пороки зажигательными стрелами. Тогда же установили и щиты. Теперь все было готово к стрельбе по стенам.

— Когда начнем-то? — в нетерпении спрашивали у Краса воины, помогавшие тащить пороки.

И Крас сказал:

— А незачем нам медлить. Перун и все другие боги любят людей проворных. Большим пороком пока начнем «работать», а рассветет и будет видно забороло — в ход пустим самострел. Ну, начинайте крутить ворот. Начнем сейчас крушить ладорскую твердыню!

Еще глубокая ночь не сняла над городом своего темного покрывала, как в дверь спальной горницы Владигора застучали.

— Княже, княже! — слышался за дверью встревоженный голос Бадяги. — Вставай!

Синегорский князь быстро соскочил с постели. С тех самых пор, как подошли борейцы под Ладор, он почти не спал, опасаясь ночного штурма.

«Неужто, — подумалось ему, — враги снова пошли на стены?» Но все оказалось куда страшнее и загадочней. Бадяга, сам разбуженный одним из стражников, стоявших на стене, передал князю рассказ, что вдруг средь ночи в стену что-то начало стучать, да так, что сотрясалась вся стена. Раз за разом ощущали все, кто нес караул, как сотрясалась городница, на которой они стояли, но внизу ничего не было видно.