Шрифт:
Складывалась парадоксальная ситуация: в Афганистан поставлялось все больше и больше различных вооружений, а укомплектованность ими армии, МВД, МГБ не только не росла, а, наоборот, снижалась. В сентябре, например, три министра Вооруженных сил РА (Шах Наваз Танай, Гулябзой и Якуби) выезжали в Москву, где они встречались с М. Горбачевым и представили заявки на поставку в Афганистан техники и вооружения на сумму 1,2 млрд. руб. Все просьбы афганцев были рассмотрены и полностью приняты к исполнению. И это несмотря на то, что значительное количество уже имеющегося вооружения и боевой техники в Вооруженных силах РА не использовалось «по причине отсутствия младших специалистов». Вооружение, техника и боеприпасы складировались и простаивали без применения. Но афганцы просили еще, и не дать РА «требуемого», по-видимому, в то время советские руководители просто не могли. И, осуществляя плановый вывод войск, Советский Союз продолжал оказывать Афганистану немалую военную помощь.
Максимально удовлетворялись и другие многочисленные просьбы и заявки. Так, ускоренными темпами осуществлялась подготовка афганских специалистов для народного хозяйства (да и для органов МВД, правопорядка) на территории Советского Союза. Создавались трехмесячные запасы материальных средств в ключевых районах страны. Для этого в Афганистане работала специально созданная Оперативная группа Генерального штаба ВС СССР во главе ВС генерал-лейтенантом А. Г. Гапоненко (трехмесячные запасы были созданы в Джелалабаде, Гардезе, Кандагаре, Кундузе, Шинданде, Герате, Кабуле, Джабаль-Усеарадже, Баглане, Пули-Хумри, Мазари-Шарифе). Всего было заложено 85061,9 т различного имущества и боеприпасов (приложение № 12). Афганцам передавались военные городки и сторожевые заставы, которые ранее занимали наши войска. Оказывалась помощь путем нанесения ударов ракетами Р-300 и авиацией, базировавшейся на территории СССР. Это делалось только в тех случаях, когда аэродромы базирования советской авиации в Афганистане по климатическим условиям были закрыты, а наши или афганские войска и гарнизоны нуждались в поддержке и помощи при нападении мятежников. Эти удары фактически были решающими для обеспечения удержания провинциальных центров. Не обходилось, правда, при этом без досадных инцидентов. Вспоминаю случай, когда в конце 1988 г. в Кабул прилетел генерал-губернатор Н. Олюми и обратился с жалобой на советских летчиков, которые сбросили две двухтонные бомбы на Кандагар. Одна из них разорвалась в непосредственной близости от штаба корпуса, другая в жилом квартале. Имелись жертвы среди жителей города. Для расследования происшествия назначили специальную смешанную комиссию, которую возглавили генералы Кадыр и В. Афанасьев. Они вылетали на место происшествия и на аэродром Мары, где базировались самолеты, бомбившие окрестности Кандагара, но к определенным выводам так и не пришли. Каждый раз, поблагодарив за помощь, афганские руководители тут же обращались с новыми просьбами как в поставках вооружения и боеприпасов, так и в расширении боевых действий с участием 40-й армии. Причем положительное рассмотрение этих просьб вызывало все новые и новые.
Экономическая помощь воспринималась ими как должное, а сокращение участия советских войск в боевых операциях — с явным неудовлетворением. Участились всевозможные претензии, высказываемые афганскими должностными лицами в отношении солдат и офицеров ОКСВ, стало открыто проявляться скептическое отношение к советским военным советникам и т. п. Об этом руководитель Оперативной группы Министерства обороны СССР неоднократно докладывал в Центр. Воспользуюсь одним из таких докладов.
(Секретно)
Министру обороны СССР
генералу армии
товарищу Язову Д. Т.
Докладываю.
…За последнее время, особенно в августе этого года, среди афганского руководства, в том числе и в первую очередь со стороны Наджибуллы, проявляется тенденция возможно больше получить материальных и других средств от Советского Союза, а также вынудить советских военных максимально использовать силы и средства 40-й армии. При этом положительное решение данных задач не вызывает у наших афганских друзей чувства благодарности, а, наоборот, побуждает их к еще большим требованиям и даже претензиям…
Мало того, если афганскими частями армии, МГБ и МВД проявлена неустойчивость, то Наджибулла вначале косвенно, а теперь уже и прямо говорит о том, что это объясняется недостаточной помощью со стороны 40-й армии. В то же время негативные моменты в действиях частей афганской армии старается принизить.
Некоторые примеры таких действий.
1. Постоянные необоснованные запросы о дополнительных поставках вооружения и боевой техники для ВС РА. В настоящее время объективно существует потребность в увеличении поставок только транспортно-боевых вертолетов. При этом надо отметить, что организация боевого применения вертолетов, несмотря на принимаемые советскими советниками меры, остается крайне слабой. Это ведет к неоправданно большим потерям (только за последний месяц авиация РА потеряла самолетов — 4, вертолетов — 8). Что касается других видов оружия, то здесь не должно быть вопросов. Наоборот, многократно Наджибулле докладывалось, что имеющаяся боевая техника и групповое оружие полностью не задействованы, так как крайне плохо укомплектованы специалистами (от 20 до 40 % танков, БМП, БТР, орудий и минометов не имеют экипажей, расчетов и даже много автомобилей не имеют водителей) и, следовательно, не применяются.
В различной форме и постоянно (третий год) высказываются настоятельные пожелания улучшить призывную работу и повысить поставку призывников в армию. Только в этом случае можно рассчитывать на максимальное использование тех потенциальных возможностей, которыми уже располагает армия, как и другие виды ВС, по своей технической оснащенности…
Министры внутренних дел и госбезопасности тщательно скрывают обстановку в своих войсках и даже их штатную организацию, однако в этих условиях известно, что техническое оснащение подчиненных им войск вполне нормальное (с учетом возможных задач) и даже есть в наличии запасы некоторых видов оружия — например, в арсенале на хранении только МТБ имеется 425 82-мм минометов.
Что касается боеприпасов, то Наджибуллой проводится линия, по которой никаких норм и порядка расхода не должно быть, применяя в этих случаях часто фразу: «Противник засыпает нас снарядами, а мы придерживаемся каких-то там норм». Это неправильное суждение приводит к безответственности за выполнение боевых задач. Войска стреляют вообще, а не по целям.
Такие действия, в свою очередь, приведут к тому, что афганские войсковые части после выхода 40-й армии не будут в состоянии даже минимально обеспечить подвоз своим войскам особенно боеприпасов и горючего (сейчас транспорт 40-й армии задействован на нужды афганской армии). Афганским военным (МО, МВД и МГБ) с ведома Наджибуллы ничего не стоит, например, при передислокации частей из одного пункта в другой и в ходе выполнения боевых задач уничтожить в прежних районах дислокации большое количество техники, боеприпасов, горючего и других материальных ценностей. Примеры:
при выводе 2-й пд из Панджшера в 64-м пп потеряно: 76-мм пушек — 4, 82-мм минометов — 9, ЗПУ-2, ДШК — 1, АКМ — 180;
большие запасы материальных средств брошены батальонами МВД и МГБ в Кундузе…
Таких примеров можно привести много. Афганское руководство постоянно требует дополнительно поставок вооружения, техники, боеприпасов, но при этом не проявляет бережливости. Оно наверняка знает, что любые их просьбы будут советской стороной удовлетворены…
2. Стремление приукрасить действительное положение с устойчивостью войск ВС РА.
7-8 августа афганскими войсками были оставлены города Кундуз, Ханабад, Талукан. Гарнизон Ханабада составлял два батальона МВД и один батальон МГБ, а в Кундузе — три батальона МГБ и два батальона МВД. Противник, имея силы в 3–4 раза меньше, без боя захватил оба населенных пункта. При этом часть гарнизонов сразу же перешла на сторону мятежников, остальные были мятежниками разоружены или бежали в район аэродрома Кундуз.
Афганские руководители вначале возмущались событиями. Отмечали, что все это для них было крайней неожиданностью. Затем начали отыскивать причины для обоснования случившегося. Наконец, все в большей степени начали показывать храбрость и мужество воинских частей, бросивших города без защиты.
18 августа с. г. на заседании Ставки ВГК Наджибулла уже утверждал, что большинство из афганских частей, участвовавших в боевых действиях в районе Ханабада и Кундуза, проявили героизм. Я вынужден был дать справку и отметить, что президента вводят в заблуждение. На самом деле мной лично 12 августа на месте в Кундузе разбиралась подробно обстановка, сложившаяся при оставлении Кундуза и Ханабада. Даже руководитель боевых действий генерал-лейтенант Ацак и член Политбюро ЦКНДПА Карваль резко критиковали присутствовавших на совещании представителей бывшего гарнизона и руководителей Совета обороны провинции, которые сами струсили. Части гарнизона без боя сдали город, не имеют раненых и тем более убитых. Заметил, что если эти части и в последующем составят гарнизон г. Кундуза, то позор, который уже имел место, может повториться. В этой обстановке президент вынужден был изменить свое мнение и частично заменить части Кундузского гарнизона, включил также в их состав армейские подразделения…
3. Стремление в ряде случаев ответственность за неудачи переложить на советских.
Севернее Кабула находится уезд Шакардара. В границах этого уезда дислоцировался зенитно-ракетный дивизион. Обстановка вокруг дивизиона со временем сложилась не в его пользу, поэтому в июле с. г. предлагалось вывести эту часть в предместье Кабула и тем самым не создавать в этом районе конфликтную ситуацию среди местного населения, которое полностью находится под влиянием мятежников.
Однако предложение принято не было. В начале августа противник блокировал дивизион. В связи с этим вынуждены были проводить массированные удары артиллерии и авиации (в первую очередь советской) по всем прилегающим к дивизиону районам. Боевых действий советских войск не предусматривалось, так как они обеспечивали в это время вывод частей 40-й армии на территорию Советского Союза в соответствии с утвержденным графиком, а афганские части Кабульского гарнизона были заняты боями вместе с другими частями 40-й армии в провинциях Вардак и Логар.
Продержавшись четыре дня, личный состав дивизиона бросил оружие, боевую технику и разбежался. Противник, преувеличивая свою победу, по радио доложил руководству в Пешавар об огромном успехе. Этот доклад был перехвачен афганской радиоразведкой и доложен Наджибулле, который на заседании Ставки ВГК РА в резкой форме заявил, что «все это произошло по причине того, что 40-я армия не применяла боеприпасов, которые бы эффективно уничтожили противника. В связи с этим мне нужно обращаться к руководству Советского Союза, чтобы оно распорядилось о применении таких боеприпасов, тем более что я сказал, чтобы здесь (в Шакардаре) все было сметено с лица земли».
Разъяснил Наджибулле, что по этому району советской артиллерией израсходовано более 9 тыс. снарядов и мин, 169 самолетовылетов штурмовой авиации, что при такой поддержке можно уверенно держаться месяцы любому гарнизону. Дивизион разбежался в первую очередь под давлением пропаганды мятежников…
Анализируя изложенное и другие действия Наджибуллы, можно сделать вывод, что накаляющаяся обстановка в стране делает его менее устойчивым.
В то же время постоянное стремление к разрешению всех проблем военным путем приводит к повторению ошибок прошлого, то есть к обострению, а не сближению сторон. Желание удержать все районы страны силой, не идя на компромиссы с оппозицией, не может привести к положительным результатам в Афганистане вообще, в том числе и в первую очередь в районах, где обстановка накалилась (Кундуз, Тахар, Бамиан).
Варенников, август 1988 г.Чтобы хоть немного успокоить Наджибуллу и придать ему уверенности в себе, в октябре в Афганистан был переброшен советский ракетный дивизион Р-300 («Скад»). Он разместился на окраине Кабула недалеко от штаба 40-й армии и начал наносить ракетные удары по базам и скоплениям мятежников вблизи афгано-пакистанской границы. Первоначально цели для ударов давал сам президент. Мне приходилось ездить к нему с картой, затем уточнять у начальника Генерального штаба ВС РА их координаты и после доклада руководителю Оперативной группы МО СССР выдавать их генералу Н. Комарову, который был ответственным за дивизион. Время от времени, обычно вечернее, небо столицы расцвечивали огненные точки ракет, которые, прочертив дугу, гасли и улетали в неведомую даль, неся смерть и разрушения для одних и порождая надежду у партийных функционеров на продолжение своего пребывания у власти. Сначала это воспринималось афганцами как какое-то шоу, они радовались как дети, наблюдая за светящимися точками в кабульском небе. Но постепенно эйфория прошла, и, видимо, поняв, что эта акция их тоже не спасет, они перестали обращать на них внимание. Цели для ударов стал давать начальник Генерального штаба генерал Асеф Делавар. Надежды исчезали так же быстро, как и улетающие вдаль ракеты.
Однако руководство НДПА захотело заполучить в свое распоряжение это вооружение и обратилось с просьбой об оставлении ракетных установок афганским Вооруженным силам. Одновременно по распоряжению Наджибуллы срочно были подобраны и отправлены на учебу в Термез несколько десятков афганцев из числа наиболее грамотных партийных активистов для освоения ракетного комплекса. Они в сжатые сроки были подготовлены в 720-м учебном центре.
Для демонстрации поддержки Советским Союзом правительства РА и оперативного решения всех вопросов по личному указанию М. С. Горбачева в середине ноября 1988 г. в Кабуле в течение двух суток находилась правительственная комиссия во главе с секретарем ЦК КПСС О. Д. Баклановым. Вместе с ним прибыла большая группа компетентных ответственных работников (министры Б. С. Белоусов, А. Г. Сунцов, заведующий оборонным отделом ЦК КПСС О. С. Беляков, председатель Гостехкомиссии при Совете Министров СССР Ю. В. Мацак, начальник ГИУ МВЭС адмирал Ю. П. Гришин, начальник Главного штаба Сухопутных войск генерал-полковник Д. А. Гринкевич, генерал-лейтенант Г. А. Бурутин из Генерального штаба ВС СССР и другие должностные лица от ведомств, занимающихся производством и поставкой техники и вооружения), которые проработали все аспекты проблем, стоящих перед афганскими вооруженными силами, и наметили меры, необходимые для принятия на завершающем этапе вывода советских войск с целью максимального снижения потерь.
Во время работы делегации афганская сторона вновь высказала просьбы о дополнительных поставках вооружения, боеприпасов и другого специального имущества на сумму 2,1 млрд. руб. Хотя фактически такое количество оружия афганцы не могли при всем желании использовать, но они стремились создать запасы. Такая позиция руководства республики объяснялась еще и тем, что оно рассчитывало получить поставляемую технику и вооружение в конечном счете на безвозмездной основе. Хотя это хорошо понимало и советское руководство, но заявка афганцев опять была принята к исполнению.
Во время отлета делегации из Кабула моджахеды, видимо проинформированные заранее, предприняли обстрел реактивными снарядами столичного аэродрома. Самолет Ту-154 разгонялся по взлетной полосе под аккомпанемент их разрывов. Мы с тревогой наблюдали его взлет, совершенно не думая о том, что сами находимся в зоне обстрела. Все вздохнули с облегчением, когда самолет оторвался от земли, дал крутой разворот и начал набирать высоту. Для делегации все обошлось благополучно, она улетела без потерь. Однако в тот момент один из снарядов попал в жилой модуль советского авиационного полка. Погибли и были ранены находящиеся там военнослужащие.
Не прошло и двух месяцев — и очередная записка с изложением просьб афганского руководства была передана Наджибуллой министру иностранных дел СССР Э. А. Шеварднадзе во время его визита в Кабул в январе 1989 г. В ней, в частности, афганская сторона просила: аннулировать или отсрочить выплату по основному долгу, а также платежей и процентов по кредитам; пересмотреть цены на экспортную продукцию Афганистана; предоставить промышленные товары, такие, как машины и оборудование для промышленности и сельского хозяйства; предоставить конвертируемую валюту или товары, которые Афганистан вынужден закупать на валюту, увеличить поставки товаров первой необходимости; провести реконструкцию и возобновить работы на экономических объектах двустороннего сотрудничества и т. д.