Королев не любил киносъемку. Поэтому так мало кадров снято 12 апреля. Самого Королева снимали уже после полета Титова…

«А Гагарин – железный парень, только щеки порозовели и голос стал слегка глуховатым, но в голосе улыбка! – говорит Герой Социалистического Труда А.С.Кириллов, который в тог день был «стреляющим» – нажимал самую главную кнопку. – Гагарин шел, как Матросов на дзот».

Перед тем как включить зажигание, Кириллов почувствовал: вспотели руки. Взглянул на стоящего рядом Королева. Главный конструктор не спал всю ночь. «Глаза у него вместо карих стали черными, лицо побелело и, казалось, окаменело. Дрожащей рукой я нажал кнопку: прошли бы скорей 40 секунд, потом включалась автоматика…»

Ну, поехали!

Он сказал не просто «Поехали!», а именно так. Как русский ямщик.

Кто-то подошел к Королеву:

Сергей Павлович, можно тихонько: ура!

Но «СП» так рявкнул, что снова стало тихо. И только когда, поговорив со всеми службами, он убедился, что дело идет нормально, все стали целовать друг друга. И Королев, этот на вид суровый и отнюдь не сентиментальный Королев, подошел к «стреляющему», снял свою нарукавную повязку «руководитель полета» и сказал:

Распишитесь мне здесь, пожалуйста, и поставьте число и время.

И все поняли, что этот момент стал историческим, момент, на который Королев работал всю жизнь. Человек пошел в космос.

Вот этим,- Королев ткнул себя пальцем в лоб, – я понимал, что мы сможем такое сделать, но

вот этим,- он приложил руку к сердцу,- я не могу поверить, что мы сделали это сами, вот этими руками!

…Когда Гагарин улыбался с трибуны Мавзолея, внизу стоял никем не замечаемый человек с очень усталым лицом. С ним рядом женщина. Кто-то выбежал из проходящей толпы и, ни слова не говоря, преподнес Нине Ивановне Королевой букетик красных московских тюльпанов…

Такого праздника в Москве, говорят, не было с 9 мая 1945 года. Люди- их никто не просил и не заставлял – шли и шли через Красную площадь, и все хотели увидеть человека, побывавшего немыслимо где. А вечером в Кремле был прием, тоже небывалый, и первый космонавт поднимался по мраморным ступенькам дворца под незабываемый марш Красного Воздушного Флота, марш, который звучал сегодня со словами, – его пел стоящий по обе стороны лестницы хор Большого театра:

Мы рождены, чтоб сказку сделать былью, Преодолеть пространство и простор…

А Гагарин поднимался по ступенькам получать Золотую Звезду Героя СССР. В тот же вечер Звезда Героя Социалистического Труда была вручена Королеву, но об этом газеты не писали…

Дело совсем новое, о космосе и поныне мало известно. Пройдут годы, о первом 108-минутном полете будут созданы книги. О труднейшем полете. И будут названы многие их тех, кто обеспечил этот невиданный рейс.

Как слетал, Юра? – спрашивали товарищи.

Думал- мозги полопаются,- отвечал он. Многое сказано этими словами. Космонавт Петр Климчук, трижды летавший в космос, как-то признался мне:

Я ни одного дня, ни одного мгновения не чувствовал там себя хорошо, а чувствовал себя так плохо, как никому не пожелаю. А еще работать нужно.

А как же вы там работаете?

Очень просто. Забьют тебе в ногу гвоздь – сначала больно, а потом привыкнешь, ничего, будешь ходить.

А Гагарин был первым на этом пути. Кроме психологического напряжения, он первым из людей испытал на себе тяжелые перегрузки взлета и посадки, ощутил настоящую невесомость, первым летел со скоростью 28 тысяч километров в час, увидел явления, известные только из теории. Когда корабль начинает спуск и под строго рассчитанным углом входит в плотные слои атмосферы, он ударяется о них и подскакивает, как шарик, только шарик взлетает на метр-полтора, а подскок корабля порой достигает двадцати тысяч метров. Корабль вспыхивает, ибо для него плотные слои, как для спички серный коробок, сгорают обмазка и антенна, прекращается связь человека с землей. К тому же, если тормозные двигатели отработают всего на две секунды больше или меньше положенного времени, корабль вместо нашей территории опустится в Северный Ледовитый океан или в Китай…

Гагарин приземлялся на парашюте отдельно от корабля. Тогда еще не была отработана система мягкой посадки, которая, кстати, не всегда довольно мягкая: Владислав Волков рассказывал, что после такой посадки он три дня сесть не мог. Ему журналисты говорят: «Присаживайтесь!» А он: «Нет, я лучше постою».

Первый полет был самым коротким, но за 108 минут – все впервые, впервые… Даже по тем немногим кинокадрам можно судить, с каким трудом Гагарин ловит карандаш, как осторожны движения…

«Ты что думаешь, я сразу в открытый космос вышел?- говорил Алексей Леонов.- Нет, я сначала палец высунул, посмотрел: нормально!»

Первыми Гагарина не земле увидели пожилая женщина с внучкой. Испугались: летит некто в невероятном одеянии, и страна еще жила под впечатлением сбитого американского шпиона Пауэрса.

– Не бойся, мать, я свой, русский! Где тут позвонить можно?

Телефон далеко. Машины, конечно, нет. Ехала телега. И первый в мире космонавт сел в нее и поехал искать телефон.

Первые минуты на земле. Несобранность, растерянность- эти слова к нему не подходят. Но был какой-то в его поведении элемент безразличия – видимо, из-за тяжелой, небывалой усталости. Пошел, снял