Из прокуренной редакции журнала «Октябрь» мы выходим с Александром Евгеньевичем на улицу «Правды», в морозный день, в снежок, идем пешком до Белорусского, спускаемся в метро и расстаемся на «Площади Революции». Я говорю, что иду в ГУМ покупать лыжи – сегодня сломал лыжу на крутом, градусов 85, склоне, где никто не катается.

Видимо, там угол выхода неподходящий, – сказал Александр Евгеньевич.

ДО ВСТРЕЧИ СО СТАЛИНЫМ

Сталин был человеком не робкого десятка,- рассказывал Голованов.- Когда я работал у Орджоникидзе, мне довелось присутствовать на испытаниях динамореактивного оружия, созданного Ку-рчевским, предшественником создателей знаменитой «катюши». У Курчевского была пушка, которая могла стрелять с плеча. На испытания приехали члены Политбюро во главе со Сталиным. Первый выстрел был неудачным: снаряд, как бумеранг, полетел на руководство. Все успели упасть на землю. Комиссия потребовала прекратить испытания. Сталин встал, отряхнулся и сказал:

Давайте еще попробуем! Второй выстрел был более удачным. Со Сталиным я тогда еще не общался. До встречи со Сталиным,- продолжает Голованов,- я представлял его деспотом, кровавым тираном. И что же? Разговариваю с ним день, другой, месяц за месяцем, год за годом… Конечно, было у него мнение, что теперь наши враги не станут работать по мелочам, а постараются заслать своих агентов повыше, проникнуть в Кремль…

«ЕЩЕ БЫ! КОНЕЧНО ИСПЫТАЕМ!»

…Отставал Красноярский танковый завод. Решили назначить нового директора. Нарком предложил своего заместителя.

А сколько он получает? – спросил Сталин.

Семь тысяч рублей.

А директор завода?

Три тысячи рублей.

А он согласен туда поехать?

Он коммунист, товарищ Сталин.

Мы все не эсеры,- ответил Сталин. Вызвали этого товарища.

Есть мнение, – сказал Сталин, – назначить вас директором завода. Вы согласны?

Если надо, поеду.

Сталин спросил у него о семье, детях.

Давайте сделаем так: мы сохраним здесь для семьи вашу зарплату, а вы там, как директор, будете получать свои три тысячи. Согласны?

И человек с радостью поехал в Красноярск.

Я тебе скажу следующее дело,- продолжает Голованов,- как-то Сталин приехал к летчикам-испытателям и стал выяснять, сколько потребуется времени для испытания одного весьма актуального самолета.

Три месяца, – ответили ему.

А за месяц нельзя испытать?

Никак, товарищ Сталин.

Сколько получит летчик за испытания?

Двадцать тысяч рублей.

А если заплатить сто тысяч, за месяц испытаете?

Еще бы! Конечно испытаем!

Будем платить сто тысяч, – сказал Сталин.

КТО ИЗ НЕМЕЦКИХ ПОЛКОВОДЦЕВ?

Кто из немецких полководцев во вторую мировую войну был наиболее силен? Манштейн? – спрашиваю.

Фон Бок,- отвечает Александр Евгеньевич.- Его товарищ по академии попал в плен под Сталинградом и обратился с письмом к Боку, предлагая ему сдаться. Но как передать это личное письмо? Немец сказал, что, стоит только любому человеку на передовой показать, что у него есть письмо, адресованное фон Боку,- сразу пропустят. Такой авторитет. Наши послали офицера, одетого в немецкую форму. Тот пришел в штаб Бока, передал письмо и два часа дожидался ответа. Ответ, конечно, был отрицательным, но нашему офицеру выписали пропуск, и он благо

получно прибыл к своим. Ну, правда, страху натерпелся, но никто его не тронул…

Это тот самый генерал-фельдмаршал фон Бок, который еще в августе 1941-го, когда немцы на всех парах перли к Москве, сказал Гитлеру, что войну Германия проиграла…

НОВАЯ ФОРМА

Голованов рассказывал, как во время войны в Красной Армии вводили погоны и новую форму.

Буденный возражал против гимнастерок. С погонами не соглашался только Жуков.

На некоторое время кабинет Сталина превратился в выставочный зал со всякими вариантами новой формы. Чего только не напридумали! И эполеты, и лента через плечо…

Сталин смотрел-смотрел и спросил:

– А какая форма была в царской армии? Принесли китель с капитанскими погонами.

Сколько лет существовала эта форма? – спросил Сталин.

Ему ответили: несколько десятилетий. Изменилось только количество пуговиц на кителе- было шесть, стало пять.

Что же мы тут будем изобретать, если столько лет думали и лишь одну пуговицу сократили! Давайте введем эту форму, а там видно будет, – сказал Сталин.

ЛЮБИМЫЙ ЦАРЬ

Любимым царем Сталина,- говорил Голованов,- был Алексей Михайлович, «Тишайший». Сталин часто приводил его в пример…

«ВЫ ЖЕРТВОЮ ПАЛИ…»

Балет не люблю и не понимаю,- говорит Голованов.- Из опер мне больше нравится «Евгений Онегин». Люблю «Лунную сонату», лирическую музыку, терпеть не могу тяжелую, похоронную. До сих пор

не могу забыть и вспоминаю со смехом: когда мы в 41-м оставляли Курск, впереди шел оркестр и дул: «Вы жертвою пали в борьбе роковой…»

Тут тебе немец сверху летает, поливает нас, артиллерия бьет, мы отступаем, и – «Вы жертвою пали…». И не хороним никого, ни одного гроба…