— Это костюм девятнадцатого века для спектакля, который мы ставили к Новому году. Я сама его шила.

Голос Тамары вибрировал, и непонятно было, то ли она так сильно напугана, то ли ей жалко своего труда.

— Где он был?

— В костюмерной, за музыкальным салоном. Вы там были, помните?

— Помню, — кивнула Настя. — Какие там двери? Я входила через музыкальный салон. А еще вход есть?

— Нет, только через салон.

— А окна?

— Есть одно окно, оно закрыто изнутри, я уже проверила.

— Когда вы это обнаружили?

— За две минуты до того, как позвонила вам. Я специально пришла к десяти часам, хотела поработать над костюмом для нового спектакля… И увидела вот это… Настя, сколько еще это будет продолжаться? У меня нервы крепкие, но ведь всему есть предел.

Настя оглянулась. В холле никого не было, в коридоре тоже.

— Кто-нибудь, кроме вас, это видел? — спросила она у Тамары.

— Кажется, никто. Я вошла, как только главный дом открыли, я еще перед входом пару минут постояла, пока охранник подошел с ключами. Вошла, оставила шубу в гардеробе и пошла к музыкальному салону. И увидела… А больше никого не было. По идее, администратор должна была уже прийти, но ее пока нет, что-то она опаздывает.

— Значит, уборщицы были здесь примерно с шести до восьми, — уточнила Настя.

— Или до половины девятого. Если бы они это увидели, они бы убрали. И мне позвонили бы или в охрану бы сообщили.

— Значит, тот, кто это сделал, был здесь между половиной девятого и десятью. Неужели никто не видел, как он входил в дом и выходил? Ведь белый день, уже давно светло. Странно.

— Значит, он ночует в доме, — уверенно ответила Тамара. — В гостиничных номерах.

— Нет, — Настя покачала головой, — это слишком опасно. У вас в гостинице проживают всего три человека, вычислить одного подозреваемого из трех — задачка для школьника. Кроме того, все трое приехали сюда только после Нового года и к эпизодам с зеркалом и волосами не могут быть причастны. Я проверяла.

— Тогда как же это могло получиться? — растерянно спросила Тамара.

— Будем думать, — вздохнула Настя. — Надо здесь все убрать, пока никто больше не увидел.

Она вспомнила про свое намерение плотно позавтракать. А, кстати, как насчет работников кафе? Их личные дела Настя тоже не просто прочла — наизусть выучила. Ну и что? Она выяснила, что работники кафе — повара и официанты — приходят раньше, повара к восьми утра, официанты к девяти, но им вход главного дома не открывают, для них есть отдельная дверь, сбоку, через которую вносят продукты, а также скатерти с салфетками из прачечной. И в коридор, где валялись обрывки ткани, они не выходят, пока не откроется кафе, которое работает, как и клуб в целом, с десяти часов. Но что значит «они не выходят»? Это по правилам так. А что мешает кому-нибудь открыть дверь изнутри и выйти? Да ничего! Надо только, чтобы в зале кафе больше никого не было, чтобы никто не увидел.

А уборщица? Что ей может помешать убрать помещения, вымыть пол в коридоре и перед уходом разбросать по полу лохмотья? Тоже ничего. А сколько уборщиц работают одновременно? Кажется, пятеро. Поэтому уборка занимает так мало времени. Значит, надо ухитриться уйти последней и быть уверенной, что никто из коллег в коридор не вернется. Хотя Насте, кажется, говорили, что охранники после уборки осматривают помещения главного дома, прежде чем их запереть снова… Ну что ж, значит, можно еще раз плотно подумать о сотрудниках охраны.

На всякий случай Настя решила уточнить, в последнее время она перестала надеяться на свою память, которой раньше так гордилась и которая в прежние времена никогда ее не подводила.

— Как работают уборщицы?

— С шести утра убирают первый этаж и служебные кабинеты на втором этаже, потом уходят кто куда и возвращаются к одиннадцати часам убирать гостиничные номера, — рассеянно ответила Тамара.

— Сколько у вас уборщиц?

— Пять человек.

Значит, на этот раз память не подвела. Уже хорошо.

— Где у вас веник и совок? Давайте быстренько уберем здесь.

Тамара кинула на Настю странный взгляд и улыбнулась дрожащими губами.

— Зачем вам веник? Я руками быстрее соберу.

С этими словами она наклонилась и пошла вдоль коридора, проворными движениями собирая обрывки ткани. Настя мысленно позавидовала ей: с ее больной спиной этот фокус не проделаешь, она не может так легко и так быстро наклоняться, не держась обеими руками за поясницу.

— Здорово! — восхищенно произнесла она. — Я бы так не сумела.

Тамара зажала в кулачке последний лоскут и разогнулась.

— Не завидуйте, Настенька, я тоже уже много чего не могу. Была бы моя воля, я бы стригла и укладывала людям волосы с утра до ночи, как в молодости, а не могу — ноги устают, руки болят. Вы хоть позавтракать-то успели? Или вы планировали после прогулки, а я вас сорвала?

— Я собиралась в кафе поесть. Сейчас пойду сделаю заказ, а пока они готовят, как раз собаку отведу.

— Я смотрю, вы к ней привязались, — заметила Тамара. — Не было мысли взять ее себе?