(так, Лю, мы поменялись ролями… разница в том, что я делаю выбор с холодным сердцем…)

Саб-Зиро сдавил сонную артерию Лю. Чемпион отрубился. Джакс тупо переводил взгляд с неподвижного Лю на вышагивающего к затаившемуся знакомой волчьей луной Коциту Саб-Зиро.

— Он жив, — сказал Посвященный Холода. — Но я "усыплю" и тебя, если попытаешься помешать. Поверь, я не хочу умирать… Но свобода выбора — выдумка.

(Боги милостливы)

Джаксов апперкот расцветил челюсть Саб-Зиро синяком.

— Не дури! — прорычал майор. Саб-Зиро пнул его в живот,

(извини, но приходится…)

Джакс не остался в долгу. Он выломал руки "суицидника", точно тот был опасным преступником… или маньяком-безумцем. Коленка Джакса уперлась в позвоночник Саб-Зиро.

(так…)

Джакс потащил упирающегося "маньяка". Тот пока не дергался, и Джакс заподозрил неладное, ибо сумасшедшие и ниндзя хитры…

— Черт! — Джакс кувыркнулся вверх тормашками. Коронный "подкат" Саб-Зиро лишил его равновесия.

Саб-Зиро перепрыгнул через майора, отметая того подальше от Коцита. Пользуясь замешательством спутника, он помчался к кромке озера. Он сделал глубокий вздох и…

Ступил в мертвенно-белесую лже-воду.

Кусающийся туман.

(так вот каков вечный ад?)

Смех. Хэлгеайни? Смех похож на шорох льдинок, и, Боги… он знаком…

(как бело… как пустынно…)

И холодно.

(холодно — тебе?)

Да. Его знобило, как обычного человека. И кто-то смеялся над ним.

— Ну, хватит валяться, — произнес лишенный интонации, за исключением некоторого высокомерия, голос.

Саб-Зиро сел. Сатана. Священник был прав. Сатана здесь и он обращается к нему тоном…

— Само! — Саб-Зиро закашлялся. Он не заметил, что нарушил священное правило Лин-Куэй: не называть друг друга по именам, данным родителями. Клички — больше ничего у вас нет, псы Мастера.

К черту Лин-Куэй и Мастера…

— Само, ты жив?! — он протер глаза. Снова привидения… помнишь, темницу, он являлся тебе там, и в аду — тоже… Он упрекал — его право, выходцы с того света обожают упрекать… словно их кровь вытекает вином в чашу смертных, и суть ее — осуждение.

— Нет, — ухмыльнулся высокий мужчина, бесстрастно наблюдающий за "гостем". Окружающая белизна с подпалинами голубого сгущалась к его черно-синей униформе Лин-Куэй. Взгляд его был темен и холоден… холоднее самого Коцита!..

Само Хен. Саб-Зиро-старший.

— Давно не виделись, братик, — равнодушно произнес Само Хен.

— Само, ты…

— Помолчи. Ты и так чересчур много болтаешь. Для Посвященного Холода.

Озноб Саб-Зиро усилился. Ему хотелось сделать что-то, прикоснуться к брату, ощутить его… или не ощутить, коли он призрак. Почему он так свысока, так оценивающе наблюдает за "младшеньким"?

— Далеко ж ты забрался, — продолжал Саб-Зиро-старший. — Аж в мою обитель небытия… только зачем?

(зачем? Зачем?!)

— Ради тебя, — с деланным спокойствием ответил младший.

(он издевается, он всегда издевается надо мной, потому что — первый… он — совершенство Холода, я же…)

Бракованная копия. Да. Не больше. Шэнг-Цунг прав.

— Ради тебя! Ради тебя! — выкрикивал он. — Ввязался в Смертельную Битву — ради тебя! Да… позже были инструкции Рэйдена и прочее, но ты — причина… всего! Даже того, что я научился чувствовать…

— Лжешь. Моя смерть всего-то позволила тебе снять маску.

— Нет! Я хотел отомстить Скорпиону…

— О, не упоминай его, — насмешливо фыркнул Само. — Чокнутый фантом… хотя, я тоже своего рода фантом. Только я получил мою награду, а он нет. Он убил меня, но я — счастлив, а он — бродит потерянным болотным огоньком. И кто из нас дурак? Ха… А вот ты лжешь.

— Лгу?!

— Когда-то ты любил меня — это правда. Но я стал чудовищем слишком давно. Нельзя любить чудовище, даже если оно твой брат. В последнее время я сам ненавидел себя, — внезапно его неэмоциональный голос прервался.

Но на лице его была маска, и она скрывала неадекватную для Посвященного Холода реакцию.

— Убирайся, малыш, — подытожил он.

Саб-Зиро ощутил горечь и какую-то трепещущую боль, что перекрыла трахею, мешала дыханию…

(и озноб — как пожирание изнутри… как предательство! Воистину Коцит — днище ада, моя Стихия и мой брат прокляли меня…)

— Само, — тихо сказал он. Избегая встречаться глазами с промороженной до основания сетчаткой брата. — Да. Ты действительно был чудовищем. Но я все равно любил тебя. Ты волен убить — или прогнать меня, хотя я не знаю — куда и как идти… но за что? Само, почему ты ненавидишь меня? Ох, ты ведь мой единственный брат!