Он накинул капюшон и "отсоединился" от обоих.

— Спасибо, что пришел, — сказала Ребекка. Целест изучал забор и за ним — поникшие розовые кусты с бордовой гнилью опавших лепестков.

— Разрешите идти? — пискнула Вербена.

— Да, дитя, — улыбнулась Ребекка, возле тонких губ собрались морщины, словно на сушеном абрикосе. Целест попытался вспомнить, когда его мать стала старухой, и не сумел.

Вербена устремилась к дому. Они остались вдвоем с матерью; Вербена ушла — он не поцеловал ее еще раз на прощанье, но это исправит позже, многократно исправит. Рони где-то позади.

— Прости, — сказал он. — Отец, наверняка, наговорил кучу гадостей про меня… ну да, я конечно, тоже отличился… Слушай, там так получилось…

— Ты отрекся, — а глаза Ребекки выцвели из лазурно-синего до блекло-голубого, цвета вытертой ткани. Целест ощутил, как горят его щеки. Он был глупым мальчишкой — злым мальчишкой. И выходка — выходка глупого злого мальчишки, сродни привязанной к кошачьему хвосту консервной банки.

— Прости, — повторил он. — Я… только от родового имени. Не от тебя, мама. Никогда, — он обнял мать, а потом сполз на колени, прямо в лужу между вычурными плитками, он прижимался горячим лбом к жесткому кринолину платья. — От родового имени. От отцовского. Может быть. Не от тебя.

— Ты простудишься, — Ребекка заставила его подняться с колен. — Боги старые и новые… какой ты ребенок. Я думала, эти Магниты учат не только… сражаться.

"Убивать" — не сказала она.

— Прости.

Порыв ветра швырнул горсть капель на лицо Ребекки, и она промокнула их платком. Потом она улыбалась.

— Как же иначе, Целест? Ты не можешь отречься от нас.

"Ну хорошо, я уже понял — я дурак. И?" — Целест развел руками. — "Черт, а Рони меня кинул. Припомню ему".

— Я просила прийти для иного, Целест. Речь об Элоизе.

Целест потер подбородок, попутно усмехнувшись — а вот теперь Рони наверняка навострил оттопыренные уши.

— Чего вытворила моя возлюбленная сестренка?

— Она собирается замуж. За человека, который… — аристократка замялась, подыскивая определение помягче, — …недостаточно соответствует моим представлениям об идеальном супруге.

Она вновь прикрылась платком. Кружева замаскировали многое — в том числе образы сотни семейных ссор, вялотекущих, как замороженная река; Альена умели контролировать эмоции. Почти всегда. Почти все.

Но Целест догадался — по узору-вышивке с черной монограммой "Р.А." на платке, вероятно.

"Рони, твой выход. Промоешь гаду мозги? Или набить ему морду?" — мокрые джинсы липли к коленям, а Целест с трудом сдерживал ехидный смешок. Вымазанная в придорожной грязи мантия и джинсы того стоили. Поставить на место ухажера Элоизы… о да!

— Кто он?

— Только умоляю, Целест, не надо… радикальных мер. Просто поговорить. Ты все-таки старше на два года, и вы с Элоизой всегда были близки, словно двойняшки…

— Кто он? Мама, я обещаю и все такое. Без пирокинеза и вырванных рук-ног. Честно. Кто?

Ребекка поцеловала сына в щеку, будто благословляя на подвиги:

— Аристократ. Член Сената, — новая сеть морщин дала понять, что Ребекка Альена не одобряет политическую карьеру дочери. — Его имя — Кассиус Триэн.

*

Горбатый переулок лучше проспекта Риан. Хотя бы потому, что в Горбатом переулке — дымная и грязная, пропахшая горелым жиром забегаловка, где толстая краснолицая тетка готовит самые вкусные на свете пироги. Особенно с рублеными яйцами и капустом, с луком и потрохами, и с яблоками тоже. Проспект Риан холоден, как дворец из ртути и льда, полон прозрачных фонарей и зеркальных витрин, на ними — золото и драгоценности, изысканная одежда и рестораны, возле двери каждого встречает вышколенный лакей в приталенной ливрее. На Магнитов усиленно *не* смотрят — фланирующие господа, их слуги, посланные за покупками… а в забегаловке немного косятся, но право на пирог стоит несколько монет, и ни слова о том, кто ты.

— …И больше мы ничего об этом Амбиваленте не знаем, — Целест допил разбавленный кофе из пластикого стаканчика. — Вот и все.

Он честный. Он рассказал Тао и Авису, как и договаривались. Даже про диски, о которых упоминала Элоиза. Обо всем, кроме самой Элоизе, но просьба матери точно к Амбиваленту не относится, хотя и грызет, словно червь — яблоко.

— Твоя сестра пять лет держала диски и не пыталась дешифровать? — Тао разломил пахнущий луком и чуть пригорелым тестом, пирог. Вторую половину предложил Авису, тот отказался. Отказался и Рони — что было на него непохоже.

— Ну… да, — Целест пожал плечами. — Я всегда пытался узнать больше, чем… ну… — Он понизил тон до шепота, — Официально. А она — нет. Любопытство любопытством, но видимо, там какой-то сложный код…

— Дешифраторы. Даже не знаю, остались ли еще настоящие, — всезнайка из Восточных Пределов задумался. "Прямо коренной виндикарец, дока в истории", — Целест спрятал ухмылку за сигаретой.

Эти двое — противные, конечно, и липнут, словно пресловутый банный лист к заднице. Но Целест признавал, что искать вчетвером легче, чем вдвоем. А пока — на пост, хорошо мобиль под боком…