А там и день закончится.

Скучно, ничего не происходит (хорошо, что не происходит, лучше поскучать, чем воевать!). Патруль Магнитов и патруль обычных стражей встречаются порой, курят и болтают, и вроде бы даже без неприязни.

Каждому свое. И у каждого своя работа.

— Пойдем. Рони…

Рони стоял, прислонившись к грязной стене забегаловки. Ели здесь стоя, а он цеплялся пальцами за щербины на стене, едва удерживал равновесие и готовый сползти в любое мгновение.

— Черт! — Целест выронил незажженную сигарету, подхватил его. Рони был горячим, серые глаза его порозовели, словно он впрямь превратился в мышь-альбиноса. — Чего с тобой? Простудился?

— Нет.

Целест порадовался: Тао и Авис ушли… на улицу, по крайней мере. Грязное стекло и неумолимый, словно проклятие роду человеческому, дождь отгородили одну пару Магнитов от другой. Толстуха-хозяйка заведения косится и на оставшихся — больные ей не нужны, заразу плодить.

— Она… — Рони словно воткнули колючку под язык, а Целесту захотелось выругаться. Только законченный болван, конечно, не заметит дурацкой влюбленности мистика в Элоизу, но…

"Может, ты и вены вскроешь? От несчастной любви?"

— Я искал. Я знаю, где она. Если хочешь, пойдем после… работы. Думаю, еще будет там.

— Как скажешь, — с влюбленными, сумасшедшими и мистиками лучше не спорить.

А уж если "три в одном"…

Уже на пороге Целест тосковал о Цитадели, Пестром Квартале и закусочных. Рони привел его ко входу "Вельвета" — одного из дорогих клубов, гнезд виндикарской молодежи, и не только — недаром говорят, политика вершится в "Доме без теней" только на четверть.

"Когда Эл успела полюбить подобное?" — Целест поморщился. Отдельностоящее строение, облицованное клинкером, подражало то ли средневековым замкам то ли уютным французским кофейням, прочитать о которых можно разве на Архивных дисках; густо-охряные камни тянуло потрогать — мягкими и теплыми казались они, а искусственно выведенный плющ увивал клуб от треугольной крыши до ступеней из плотно-бежевого с зелеными прожилками серпентина. Возле клуба сторожили местные охранники — в вельветовой, разумеется, униформе коричневого цвета.

— Ты не ошибся? — спросил Целест у Рони. Неизменные Тао и Авис домой отправиться не захотели, и сейчас стояли поодаль. Тао тихо присвистнул, Авис пробурчал — "Нас все равно сюда не…"

— Израсходовал весь ресурс, — покаялся Рони, — Но просьба госпожи Ребекки…

"И касается "жениха" Элоизы", — закончил Целест мысленно, а сам махнул рукой вовсе ненужному эскорту:

— Ребята, может, вы домой? Это не по работе. Это… хм, личное.

Прозвучало обреченно. Ради Вербены он приговорил себя к этим… рыбам-прилипалам, впрочем, ради Вербены Целест готов и на большее. Вот только разговор будет касаться не его.

Если состоится, конечно.

— А нам и неинтересно, — неожиданно выдал Тао. Он потер сухие желтые руки, похожие на лапки мертвой птицы. — Правда?

Авис с готовностью мотнул волосами.

— Внутрь только проведи, Альена, — поддел он, и Целест вздрогнул, будто от удара хлыстом — не сильного, но с оттяжкой. — Дальше сами разберемся.

— Я не Альена, пора бы запомнить. Я — Магнит. И именно как Магнит войду. И вы тоже, если хотите.

Доберманы оскалились. Во фразе "предъявитепропусквыккому" Целест различил и рычание, и брызг слюны, а затем они поджали хвосты от брелка-змеи — тоже по-собачьи.

— Патруль, — сказал Целест, скалясь в ответ.

Собаки боятся змей.

"Вельвет" и внутри был… вельветовым. Обволакивал вкрадчивой музыкой и полутьмой, запахами дерева, духов и дорогого алкоголя. Со стен безучастно улыбались пухлые купидоны и волоокие нимфы в резных рамах, возле барной стойки, увитой золотыми и серебряными виноградными листьями, подобно алтарю языческого божества плодородия, жонглировал хрусталем и разноцветными бутылками бледный бармен. Он напоминал дрессированное привидение — навеки запертое в стенах родового замка, обреченное служить хозяевам; незаметное и услужливое. В клубе народу было мало, велись неспешные разговоры и тонко звякали бокалы. Появление чужаков отозвалось паузой — Целесту показалось, что смотрят на него, в полумраке он не различал лиц, только отблески украшений — серег, булавок для галстуков.

"И где Эл?" — Целест озирался, выискивая знакомых. Кого-то, кажется, видел в Сенате, на улицах или в доме отца, аристократы — вроде горошин из стручка. Подскочил и предложил столик и напитки дрессированный официант — если секьюрити у входа сродни доберманам, то этот смахивал на абрикосового пуделя с куделями-кудряшками.

"Вельвет" так и… облеплял элитарностью, но некстати вспоминались слухи — сюда приволакивают невольников из Пестрого Квартала, и вот эти утонченные господа с бриллиантами в ушах и запонках терзают одурманенных наркотиками безродных девчонок и мальчишек, словно шакалы — овец. Слухи, разумеется. Трудно представить это благородное заведение залитым кровью, пропитанным криками боли, словно пыточную в Цитадели. К тому же, рабство запрещено в Империи Эсколер, каждому гражданину гарантированы равные права…

"Элоиза терпеть не могла клубов", — чуть не сказал Целест вслух, а Рони направился к спрятанной в углу лестнице. Вверху — VIP-кабинки, предположил Целест, следуя за напарником. Тот столкнулся с длинноногой блондинкой, прелестной и похожей на дорогую куклу, пробормотал извинения, но не остановился.

"Вот он — Магнит… воистину. Истратил ресурс или нет, притягивает Элоизу — или она его".

— Простите, но… — тявкнул "пудель", однако не посмел остановить.