— Послезавтра у нас дежурство неподалеку, — заключил всезнайка, и поднял короткий, но цепкий указательный палец. — Идеальный шанс. Мы выясним и найдем этого Амбивалента.

— И станем героями, — подхватил Авис.

Чтобы не рассмеяться, Вербене пришлось уткнуться в грудь, в колючий свитер Целеста.

— Я обязательно скажу Эл, чтобы притащила эти чертовы диски, — паузу спустя, проговорила она.

Многие называли Виндикар городом отражений. Рассеянные по сердцу Европы, зеркальные двойники искажались и преломлялись, будто закатные лучи в черной холодной воде. Близнецами были Сенат и Цитадель Гомеопатов, замызганными родичами роскошных клубов самозвано именовались притоны Пестрого Квартала. Фигуры и тени преследовали Виндикар. Двухцветие — королевский багрянец и темнота.

Пестрый Квартал, нахальный как его обитатели, считал себя тенью и Центрального Рынка, однако Рынок и сам мог представить все то, чем радовало — или пугало — дно; порой в слегка смягченном варианте, более законно и с меньшим риском расстаться с кошельком, а то и жизнью. Рынок тянулся от реки на юго-восток, захватывая постепенно окрестные пустыри, переваривая каждый жилой дом в лавку и лоток, а каждую тряпку и бродячую кошку — в товар. Сплоченные в гильдию обитатели, рождались под зычные вопли зазывал, вырастали, приторговывая орехами, конфетами или самодельными деревянными статуэтками, потом помогали своим отцам за прилавком, сменяли их… и в конце жизни ждала их купленная "со скидкой" в лавке соседа-родича траурная урна.

Как и везде, на Рынке властвовала их величество Эклектика. Негласная гильдия объединяла всех торговцев, иные были беднее последних оборванцев, другие — богаче сенаторов, во всяком случае, неофициально. Правда, вторые не рисковали строить многоэтажные особняки, потому как стражи за налогами приходили исправно, а демонстрировать богатство властям — дразнить сторожевых псов. И все-таки путались добротные каменные дома с грязными лачугами, первые пахли терпкими южными пряностями, вторые — затхлостью и молью; улицы казались узкими из-за вечной толпы, гудящей, как старый трансформатор.

Торговали прямо на ступенях домов, хватали за рукав и предлагали золото, ткани, свежее мясо и диковинные фрукты, живых кур и гусей, сомнительного качества технику, пряности, пластмассовые безделушки, картины — многие из которых тянули на шедевры, а другие — на бездарную мазню; предлагали свои услуги грузчики, парикмахеры, дизайнеры (мы сошьем вам уникальную одежду при вас!), проститутки обоих полов ("клубы знакомств"), сновали воры и клянчили милостыню явно профессиональные нищие. Слышался звон металла, вилок и стаканов, крики и ругань, похвальбы и приглушенные деловые разговоры. Хватало и сектантов различного толку, и шарлатанов. Но Центральный Рынок — не Пестрый Квартал, здесь все более или менее честно.

Может быть, и дешифраторы тоже.

— Целест… а кто они вообще такие? — все-таки задал вопрос Рони, и тут же смутился. Столько разговоров и таинственных лиц, а он толком не понял, к кому они идут. Оглянулся по сторонам: скоро должна появиться Элоиза — на условленном месте возле шеста-спицы — на его вершине сидели в подсобке пожарные, а под ним дремали стражи и Магниты. Виндикар обеспечивал безопасную торговлю.

— Вчера из Пределов приехал? — вытаращился Тао. И как обычно, замолк под взглядом Целеста.

— Люди-машины, — чуть подумав, сказал тот. Целест читал о дешифраторах давным-давно, и отнюдь не только в семейной библиотеке, но и на тех дисках, каковые добывала из Архива покойная банда Пирата. В современном Мире Восстановленном дешифраторов считали помесью гадалок со старыми компьютерами, но правда, как всегда, проще… и сложнее.

— В общем, это началось в середине двадцатого века… а кое-кто считает, что военные и раньше такие штуки вытворяли, только неофициально, — последнее явилось прямиком из запретной секции Архива, но какая разница? Целест закурил и чуть понизил голос. Он чувствовал себя не то лектором, не то пророком: Рони ловил каждое слово, и даже неразлучная ехидная парочка заинтересовалась.

— Военные надеялись остановить эпидемию с помощью людей-машин. Брали обыкновенных парней покрепче, вроде нас — ну, не вроде нас, Магниты еще не рождались ведь. И заменяли им половину органов искусственными. Там, армированное сердце, позвоночник из титана. Вшивки на скорость, точность стрельбы и на все остальное. Тогда их называли киборгами. Может, слышали такое слово?

— Нет, — отрицательно мотнул головой Рони. И почему-то поправил толстый шарф. Губы обветрились от холода, он закусил и сдернул тонкий слой кожицы.

— Киборг — кибернетический организм. Живой и машина одновременно. А в мозги им встраивали мнемо-порты — теоретически, должно было во-первых защитить от "психов"-одержимых, во-вторых — быстрее соображать и так далее… Рефлексы-то все здесь, — Целест постучал себя по рыжей макушке, — Но, конечно, ничего хорошего не получилось. Часть "вшитых" перемерли во время экспериментов, большинство уничтожили… Да, одержимые все-таки были сильнее, ну и числом брали. А потом стало не до киборгов этих. В так называемые "темные декады" — несколько десятилетий полной разрухи, люди страдали как от одержимых, так и от киборгов — у многих заклинило программу, всякие сбои пошли, а то и просто умом двинулись… Они же оказались почти бессмертными. Органы искусственные, кости из титана, как тут своей смертью помрешь?