А были среди христиан и такие, которые нарочито вели себя как безумные. На первый взгляд, подобно сегодняшним ловкачам, избравшим сумасшествие в качестве выгодной бизнес — маски. О юродстве тоже можно сказать, что это была маска. Но прикрывала она не хитрый расчет снискать популярность и огрести кучу денег. Нет, под маской юродства таились мудрость, просветленность, часто дар прозорливости. А главное, делалось все это Христа ради, а не ради удовлетворения своих страстей и низменных желаний. Не для того чтобы тешить беса, а чтобы при жизни не получить никакого воздаяния. Даже в виде похвалы. «Эти славные подвижники, воодушевляемые горячей ревностью и пламенной любовью к Богу, добровольно отказывались не только от всех удобств и благ жизни земной, от всех выгод общественной жизни, от самого близкого и кровного родства, но даже отрекались при полном внутреннем самосознании от самого главного отличия человека в ряду живых существ — от разума, добровольно принимая на себя вид безумного, а иногда и нравственно падшего человека, не знающего ни приличия, ни чувства стыда, дозволяющего себе иногда соблазнительные действия», — читаем в книге «Подвиг юродства».

Во всех житиях юродивых подчеркивается, что в тайне от людей они усиленно молились за весь мир и держали строгий пост, часто скитались, не имея ни жилья, ни вообще какой бы то ни было личной собственности.

Но и в древности, и в более поздние времена были псевдоблаженные, только внешне копировавшие поведение настоящих юродивых. Их симуляция маскировала лень, развращенность и бешеную гордыню. Именно по этой причине с XVIII в. российские церковные власти перестали признавать юродивых и не благословляли этот особый вид духовного подвига. Хотя юродивые в России не перевелись. В XX в. к лику святых Православной Церкви были причислены блаженная Ксения Петербургская и блаженный Алексей Елнатский.

В наше время, наверное, как никогда поощряются антихристианские подобия юродства. Юродивые одевались в отрепья? — Пожалуйста, у нас есть хиппи, клошары и прочие так называемые неформалы. Юродивые ходили зимой босиком? — Милости просим в секту Порфирия Иванова. Усиленно постились? — Да теперь целые научные институты занимаются проблемой лечебного голодания. И любителей подобных диет немало. Ну, а уж то, что некоторые юродивые были почти или вовсе нагими, растиражировано ордами нудистов. Теперь на популярный московский пляж в Серебряном Бору нужно ходить с большой осторожностью. Иначе столкнешься с целым стадом голых людей, которые купаются, играют в волейбол и в карты, едят, нисколько не стесняясь своей наготы, а скорее презирая тех, кто стесняется пребывать с ними рядом.

Чем вольготнее чувствуют себя в современном мире одержимые, тем важнее сохранять критерии нормы. Для этого не нужно никаких особых дарований, это под силу каждому человеку. Безусловно, лучше, когда людей в их духовной борьбе поддерживает государство, но не стоит тешить себя пустыми мечтаниями. Глобалистское государство будет играть за другую команду. Поэтому противостоять натиску безумия придется нам самим. Хотя почему «самим»? Разве «живый в помощи Вышнего» может сказать, что он один?

10 / 11 / 2003

Бывают слова ключевые, отпирающие новую смысловую территорию. А бывают, если воспользоваться сходной метафорой, словесные задвижки. Сказал — и закрыл дискуссию. Даже размышления на заданную тему будто затворил. К таким «задвижкам», на наш взгляд, можно отнести клише «конфликт отцов и детей».

Пятилетний ребенок говорит матери «заткнись»?

— Подумать только! (Растроганная улыбка.) Уже проявляется конфликт отцов и детей!

Подросток не приходит домой ночевать?

— Ничего удивительного! (Снисходительно-знающая улыбка.) Это ж переходный возраст, неизбежное обострение конфликта отцов и детей!

Юноша убил отца?

— Мда… (Беспомощная улыбка со вздохом.) В наше время конфликт отцов и детей порой принимает опасные формы.

И утешительный довесок: «Что делать? Сейчас такое по всему миру…»

А что если все-таки приложить некоторые усилия и отодвинуть засов? Войти на порядком одичавшую территорию и заняться своеобразной прополкой, выдернуть хотя бы два — три крупных лопуха?

Однако такой глобальный конфликт непременно оставил бы заметный след в обычаях, традициях, особенностях жизненного уклада, был бы отражен в свидетельствах историков, этнографов, в художественной литературе.

А там отражено нечто абсолютно противоположное. Русские крестьяне на протяжении многих веков жили большой семьей, включавшей в себя несколько поколений. Женатые сыновья могли, конечно, отделиться, но далеко не все стремились это сделать. Под Иркутском есть этнографический музей «Тальцы», и побывав там, можно убедиться, что даже не рубеже XIX–XX вв. отцы, женатые и неженатые дети, деды и прадеды жили одним, совсем небольшим, по нашим меркам, домом.

А в качестве более просторного зажиточного дома экскурсантам показывают избу из двух половин. В каждой по горнице и кухне. Но даже здесь распределение было не такое, что на одной половине жили старики, а на другой молодые. Нет, вторая половина была парадной — для праздников и гостей. А на первой уживалось 20–25 человек! Летом, правда, женатая молодежь получала возможность уединиться в клетушках на сеновале, но с наступлением холодов семья опять собиралась в горнице.

И так, с небольшими поправками и модификациями, жили по всей России. Прагматическими причинами (скажем, нищетой или нежеланием делить землю) это объяснить нельзя. В отдельных случаях, когда женатый сын, овдовевшая невестка или взрослая незамужняя девица желали самостоятельности, им выделялась часть земли, строился дом, отдавалась доля скота. Причем это могли себе позволить даже крепостные крестьяне!